|
 ©
|
|
| История афганских войн | ||
[Регистрация] [Видеоматериалы] [Рубрики] [Жанры] [Авторы] [Новости] [Книги] [Форум] |
Тумаха Александр Степанович
Возвращение. Начало работы. Перевооружение.
Обсуждение произведений
февраль-апрель 1982 года.
ТРЕТИЙ ДШБ С ППД В КАЛАСАБИРЕ (БАРАКИБАРАК).
Вернулся я в батальон 25 февраля 1982 года, после инфекции и месячного отпуска колонной из Кабула. Всё управление батальона к тому времени сменилось. Практически полностью обновился офицерский состав. За эти два месяца операций не было, только колонны - обживались.
Удивительно, но колонна прошла без обстрелов и мин. Снег еще не сошел. Следы.
Вертушки пока к нам не летали, площадки вертолетной не было. Её построили "летуны" перед первыми Бараками по приказу армейского начальства.
Колонна подошла к батальону, я вылез с сумкой из машины. Вижу, старлей вдоль колонны идет с повязкой дежурного, расставляет часовых из караула, чтобы "братаний" между бойцами не было. Спрашиваю:
- Где комбат?
- А вон стоит у КПП.
Подхожу, докладываю по уставу. Прибыл и всё такое. В его глазах недоумение, представляется:
- Техник 8 роты, прапорщик Лебедь. А НШ, на центральной дороге стоит.
Конфуз. Новый комбат еще из Союза не прибыл - Репко, а Каленов уже убыл в Брест по замене.
Докладываю. Барышников (НШ) начинает меня строить. А я его тоже в первый раз вижу.
- На чьё фамилиё по замене прибыл, лейтенант?
- Да вообще-то на свое.
- ????
- Товарищ майор, я из госпиталя, разрешите к своим, в семерку.
Тон сразу поменялся:
- Пиляй, офицеры вон там живут.
Поначалу офицеры роты находились в здании медпункта и хозвзвода, а потом, когда нам придали бригадных саперов, группу СС (спец. средств) из Кабула, да группу ГРУ, мы перебрались в казарму, в первый кубрик слева. А приданных расселили на наши места.
Захожу в кубрик, Халл, Пашка и Димыч набросились, обнимают. Димыч:
- Санек, познакомься - новые: ротный, командир первого взвода, а вот и артиллерия подвалила.
Саша Козлов дежурным был.
Представляюсь как положено: бутылку на стол, одну для комбата оставил (в бутылки от шампанского мне на ликероводочном в Кишиневе коньячный спирт закрутили), говорю:
- А что это вы на печке кашеварите? Сразу закусь?
- Это не варим, а шкварим - вшей выводим, обзавелись все, от комбата до последнего солдата.
- И с продуктами хреново: Саланг закрыт, колонн нет - сухари да минтай в консервах. С завтрашнего дня вообще на муку перейдем, бойцы снег топят, муку разводят, да на печках лепешки делают. Может с колонны что перепадет.
Не перепало, всё в бригаду. Она тоже была на "бобах".
"Посидели", обменялись новостями, Саша Портнов с документами о сдаче роты с колонной в Гардез уехал. Я пошёл в штаб, представляться батальонному начальству.
Получилось так: заменщики к офицерам еще в Кундузе прибыли во все подразделения, а бригада поставила задачу - замена пройдет в Гардезе, после передислокации, и заменщиков всех "воздухом" в Гардез.
"В целлофан их завертывали, пылинки с них сдували", только, "родимые", нигде не вляпайтесь. По мере прихода колонн в Гардез и офицеры менялись.
В "зале совещаний" все управление, без НШ. Я представился. А каждый своим долгом считал показать, что он "самый-самый". "Барыга" зашел, улыбаясь (он "мужик" был, за словом в карман не лез):
-- Ну-ка, "хуябрики", отпустите парня, он Вам сам лапши на уши каждому повесит, у него уже три наградных в бригаде пылится.
Я поставил бутылку, закуску и был таков.
Представление прошло успешно, пузырь раздавить всегда за спасибо, это как керосину в огонь. Потом самогон, брагулька, и пошла гулять... сразу видно, недавно из Союза. Не обкатанные. Потом жизнь научит: где, когда, с кем и сколько. Бравада быстро проходит, если умный, а если нет, то отношение к тебе соответствующее не только командиров, но и бойцов.
Меня никто не интересовал, я готовил "своих": ночь, днем - "духи"-молодежь. Спали вместе, ели вместе, в сортир - тоже. Все свободное время - вместе, вшей парим - вместе, письма читаем, рукопашка, занятия - ни на шаг от себя не отпускал. Все смеялись - курица с цыплятами. Ничего, думаю, время покажет. Дед военный, войну прошел, отца фронтовики учили, я в военном городке вырос, с бойцами школьником все время проводил, военный быт впитал в себя с "молоком матери". Мне не в тягость, меня этому учили. Когда встал вопрос, где учиться, отец сказал: "Если хочешь стать мужчиной и узнать жизнь - иди в пехоту". Это не дифирамбы себе - так было всю мою службу.
"Если не я, то кто?". Тоже Валера и Паша. Мы неиспорченные Союзом и гражданкой были, сразу с курсантской скамьи, с "закрытых" училищ на "войнушку".
Чем меньше подразделение, тем лучше взаимоотношения в нем, а если направлять их незаметно, то всегда спокоен, что за спиной никто не предаст. Результаты не заставили себя ждать. Это показали и первые выходы.
Самыми боевыми на этот период стали офицеры и личный состав нашей роты, может быть поэтому мы стали ротой, на которую в первые месяцы в Бараках легло всё сопровождение: в бригаду и в Кабул, все подразделения нашего батальона обновились на 70-80% и боевого опыта не имели, включая и офицерский состав, у молодежи только курс молодого бойца в Чирчике и перелет к месту службы, да с учебок спецы поприходили (Гайджюнай и Ашхабад).
Заменился и комбат, новый - майор Репко, по пьянке на одной машине в Кабул за водкой ездил, потом его перевели в бригаду, поближе, чтоб не дурковал (не сняли) - на 1-й Парашютно-Десантный Батальон, "лапа" серьезная была в Союзе.
Вместо Репко прибыл майор Шлёпкин, нормальный мужик был, толково с ним работали. Но через пару месяцев подорвался вместе с особистом. Шлепкину ступню разворотило, а особист, Володя Мальцев, контузией отделался и "Красной Звездой", наверное первый награждённый ГБист в Афгане. Вместо Шлепкина из 4-го ДШБ майора Ильченко прислали, с ним до последних своих дней в Афгане и протрубил.
Потихоньку роты начали привлекать не только к сопровождениям, но и к ведению боевых действий, взводные знакомились с местностью, особенностями проведения засад и досмотров караванов. Одна из первых батальонных операций проводилась 12 марта 1982 года: на бронегруппе ночью выехали в пустыню - спешились, а затем, держась друг за друга, чтобы не потеряться (Позже в девятке потеряли санинструктора, только потому, что после привала ночью не посчитались, а пацан уснул и остался спать на земле. Когда рассвело, было поздно. Три дня его искали пока банду не додавили: они подбросили труп, чтобы мы не добили их - бригада приказала прекратить операцию, чтобы не было дополнительных потерь), двумя колоннами выдвинулись к Алихейлю. Обложили кишлак силами 7 ДШР и взвода АГС, а восьмерка спустилась с гор вниз и приступила с ХАДовцами к зачистке, выжала духов из кишлака к предгорьям, где находились мы. Остальное было делом техники. Правда,
НЕ ВСЁ КОТУ МАСЛЕНИЦА.
Караваны - "осмотры" и "досмотры".
Я до сих пор абсолютно различий не чувствую. Это как для моряка "кампа'с", назови с этим ударением или ударение сделай на другом слоге - сущность от этого не меняется. Те же яйца - только вид с боку.
После отпуска по болезни вернулся я в свой батальон. Бригада перебралась из Кундуза в Гардез, мы стояли в Бараках.
Три месяца никаких "боевых" только подготовка боевая: декабрь, январь, февраль. Колонны. Завозятся материальные средства и всё необходимое для "войнушки". Духи в Логаре и Пактии "жирком" стали заплывать.
Это ж где такое видано? Непорядок.
Руководство бригады и провинций приняло решение: пора завязывать с таким положением дел.
"Ценность" или индивидуальность нашего батальона заключалась в том, что "боевые" у нас более суток не затягивались. Максимум двое, как исключение. Норматив спринтера, за 24 часа "начудить" такое, что потом за себя "уши краснеют". Ночь, день - и всё.
Комиссии и проверки нас на месте застать практически не могли. Только вертушка в воздух с проверкой из Гардеза или Кабула, а нас тю-тю, и нету... Включаем ИБД (имитатор бурной деятельности) и, поминай как звали.
Наша "работа" - немножко от разведки и спецназа и от пехоты и блокпостов и сопровождения - всего по чуть-чуть.
"Многоцелевое подразделение" с намёком на десант.
О главном виде боевого обеспечения, каковой является разведка - тока слыхивали. Сбор, обобщение, анализ разведданных... один ЗНШ батальона (капитан Петраков) да евоный солдат-писарь с картой. Вот и весь комплект занимающихся этим делом. Это позже разведвзвода в батальонах ввели. Поумнели. А в начале и так сходило.
Работали на авось. Может чё и "обломится".
Обламывалось. И не только.
Прочитал свои записи... Какой-то я "лаковый" с примесью глянца. Правильный до несуразности!
Чтобы "сгладить" такое впечатление, решил сам себя "приземлить".
Про первый наш выход 1982 года я вкратце написал. А вот где за себя стыдно - опустил.
Стыдно.
Стиснув зубы, начну повествование.
В батальоне все новые. Чувствуешь себя чуть ли не ветераном. Ну, куда там! Все взводные семерки и обстреляны, и повоевать успели. Я из госпиталя прибыл. Наградных в штаб бригады на нас "настрочено" по нескольку штук, какие-то даже через Комитет (КГБ) в Москву ушли - за Имам-Сахиб. Это забота пограничника полковника Халейкназарова.
12 марта 1982 года.
У меня не задалось сразу. У 377й бортовой заклинило. Оставил механика Сережу Горшкова в парке:
- К приходу чтобы всё было в "ажуре".
"Зеленые" подкатили на КПП, "по их данным" в Алихейле банды и караваны из "дружественной" нам страны изволят по чайханам отдыхать, земные радости вкушать, думая о вечном.
Короче, выход в двенадцать ночи. Семерка впереди.
Комбат назначил меня в головной дозор. Показал на карте точку немного восточнее Алихейля:
- Вперед, мы за тобой!
- Ого! Так это ж на границе...
Фары по-боевому. Скорость колонны не более 15-20 км. Полное радиомолчание. Рота за ротой, взвод за взводом...
Идем по пустыне, правда, какая это пустыня - камни одни. Горное плато до пакистанской границы, от нас километров пятьдесят, а далее горы к небу уходили до 4-5 тысяч метров, нагромождаясь одна на другую, со снежными верхушками. Выход в пустыню через считанные проходы был. А между этими нагромождениями скал кишлачки прятались, соединенные между собой горными тропами. Алихейль - на высоте около 2000 метров. Вот оттуда основные караваны на Бараки и шли, сначала скученно, а затем по тропам в пустыне расползались.
И так, в полнейшей тишине, под шелест гусениц, мы прибыли в назначенный район. К пологим предгорьям.
Спешились.
Уточнили задачи.
КП батальона с нами, восьмерка с "друзьями" ХАДовцами через проходы с рассветом начинает "талаши контроль" - прочесывание. Им ещё километров восемь по горкам пилять на западные вершины. Мы, т.е. семерка, седлаем с востока господствующие высотки на обратных скатах, выходящих к населенному пункту. Диспозиция ясна. К делу.
Я опять в авангарде. Доползаем до тактического гребня, переваливаем через вершину. Ни дай бог кто на фоне неба засветится. Сразу обнаружат.
Рассветает.
Внизу из домов дымки. Скотина мычит, корма требует. Кишлак начинает просыпаться. Петухи заливаются. Собаки "брешут". Намаз к заутрене. Идиллия...
Фазик уходит вправо, за ним Лёха Зиновьев - на соседние высотки. Я спускаюсь с гор ближе к кишлаку. Ротный выше метров на двести за огромным валуном с минометным взводом и с ним пару расчетов ПК. Ещё выше, на гребне, комбат с камарильей (АГС, ЗРВ, взвод связи). Броннегруппу оставили на зампотеха с минометной батареей у предгорий, в резерве.
Уже ползком передвигаемся на выбранные позиции. Ползу... За мной взвод - бойцы первый раз на выходе. Виду не подают, но по глазам видно: мандраж где-то внутри запрятан.
Пррррррр... Впереди на тропке клубок... зашевелился... Ба!... Коброчка. И не одна!!! Головку приподняла. Я - стопор, руками в грунт, включаю "заднюю" передачу, а на ботинки группа начинает давить, не понимая в чем дело.
Сиганёт не сиганёт. "Сдулась". Уползла. Я только пот холодный с лица смахнул.
Распределились. Начали огневые точки из камней выкладывать. Всё ползком. Кишлак в метрах трёхстах по курсу. Справа в полукилометре Лёха, ещё дальше Фазик, а мой левый фланг голый. А местность слева как "стиральная доска", впадинка за впадинкой. Подойдут, не заметишь.
В кишлаке сильнее залаяли собаки. Послышалась стрельба, то в одном месте, то в другом. Связь заговорила: матов не слышно. Значит пока всё нормально.
Над головой какой-то шум:
- Санёк, Санёк, на минутку к нам...
Ползу к ротному, с ним Саня Козлов и Валерка Перхайло. В расщелине за валуном. Расстелили карту:
- Рассуди наш спор: мы в Пакистане или в Афгане?
- Спросите у артиллерии, они в картах "доки". Нашли время для споров!
- Кишлак на границе, а мы на востоке от него. Значит Пакистан...
- Так чего мы тут делаем???
- Задавайте этот вопрос комбату, а я к себе. Афанасии Никитины - вашу мать нехай...
Витя Кацоев (замполит восьмёрки) на связи. Зацепил кого-то. Гонит к выходу из кишлака.
Комбат:
- Смотри, не увлекайся, и в западню не вскочи, тылы обеспечивай и фланги.
Леха Зиновьев "заработал", на него выходить стали. Фазик присоединился. "Примусы" запросил, а у меня тихо... За левый фланг беспокоюсь. В кишлаке уже стрельба не стихает. Маты пошли.
- Савин, видишь левее выступ - огневая позиция, - усилил свой фланг ПК.
- Товарищ лейтенант! Слева из кишлака, километр... Раз, два, три... семь вьючных животных с погонщиками!
Как боевой конь - землю копытом рою, огонь из ноздрей пускаю. Тьфу! Вспоминаешь - срам один. Одна мысль мозг сверлит: надо взять, надо взять...
Я не замахиваюсь на изменение теории относительности Эйнштейна, но у меня свои "тезисы" есть, опробованные практикой войны.
"Вероятность случайного события равна нулю, если в это событие не веришь - и наоборот".
А.Тумаха.
Попробуйте доказать обратное. Практика - всему голова!
Выхожу на ротного:
- Николаич, я возьму пару бойцов, осмотрю "зверинец".
- Добро. Если что, прикроем.
Даю длинную очередь трассерами в направлении каравана. Они присели. Животные на землю опустились. Козлов Саша пару мин "закинул" метров сто за караван...
Поднимаюсь:
- Пермыкин, Осетров, Николаев со мной. Остальным по моей команде - готовность к открытию огня. За меня Махметкулов. Связь через ротного.
Начинаем спускаться с сопки. Идем веером. Уступом вперед. Чтобы одной очередью всех не сняли. Я впереди - трусцой. За спиной Осетров в метрах пятнадцати, Николаев слева в метрах двадцати. Смотрю, учеба двухмесячная не зря прошла, молодцы.
Про местность я не зря вспомнил. Чудак я, с бааальшой буквы "М". Вот её-то влияния на бой я не учёл. Чувствую, что-то в правом боку ёкать стало, наверное, нагрузка из-за перепада высот. Метров двадцать вниз, метров двадцать вверх. Я наверху, бойцы внизу: как лодка на волнах. Метров пятьдесят осталось до верблюдиков. Взгромождаюсь на очередную "плешину", бойцы в низинке. Из-за верблюдов желтые огоньки..., падаю, отползаю. Веду огонь.
"Колючий" какой-то караван.
- Перебежками вперёд. Я прикрываю...
У меня клинит автомат.
Кто чистил (после оружие чистил только сам - никому не доверял)? Уже не до этого. Бойцов прижали, головы им не дают поднять.
И тут мне приходит - ПИ.....ЕЦ.
Печень, не переработав очередной выброс адреналина в кровь, клинит уже меня в прямом смысле слова. Я пошевелиться даже не могу. Не стреляю, не двигаюсь... у духов на глазах.
Слова сказать не могу, только мычу.
Из-за верблюдов выползает три чалмы, ползут ко мне.
У меня слёзы на глазах от бессилия.
Ротный далеко, ситуацией не владеет. Бойцы прижаты к земле, шелохнуться не могут.
Пошевелился, боль пронзила всё тело, достал гранату. Пальцы не слушаются. Зубами разжал усики.
Штык-нож приготовил...
Живым - ни-ни.
И это на глазах у своих...
"А на ничейной полосе цветы - необычайной красоты".
Сил нет - гранату кинуть. Только пнул её, как мог - покатилась... в метрах десяти взрыв...
Достаю вторую... под себя...
Пока дым рассеивался, Витя Осетров прыжком ко мне, с пояса огонь ведёт и одновременно по связи ротному докладывает обстановку. Я мычу подтверждая...
Стащил он меня с "плешины" за ноги вниз.
Тут и "Бог войны" заработал. С АГСами впридачу.
В "зоопарк" никто сегодня не попал: всё разбрызганное и развороченное на камнях осталось.
Да ещё "ЭСЭСовцы" на тропках свои "причиндалы" оставили.
Под прикрытием каравана по низине банда выходила из кишлака, её Витя Кацоев "поджимал". Чуяло "моё одно место" за левый фланг... Мы вчетвером "косточкой в горле" им стали.
Сам напросился.
Все учатся на ошибках других - а я, дятел - только на своих. Наука на всю оставшуюся жизнь...
Всё. "Опустил" себя на землю.
ВСТРЕЧА НА ПЕРЕВАЛЕ.
В конце марта - начале апреля 1982 года колонны перестали ходить, да еще на перевале лавины пошли одна за другой. Руководство провинции обратилось к нам с просьбой о помощи в расчистке дороги на перевале. А это как раз граница двух провинций. Со стороны Пактии работала бригада, там помогала инженерная техника. А с нашей, провинция Логар - "два солдата и лопата - заменяли экскаватор". Всех в батальоне выгребли на расчистку. На высотах выставляли пулеметные расчеты, и от зари до захода солнца пробивали колею. Саперы предложили взрывать, но после первого же взрыва с гор сползли еще снежные массы - от этой затеи быстро отказались. Шанцевого инструмента не хватало - мы к афганцам. А они странную позицию заняли, это мол, наши проблемы, и наша обязанность побыстрее перевал расчистить для прохода их машин: "Вы же воины-интернационалисты, а не мы". Каждый день колонны накапливались и накапливались. Бойцы работали в панамах - чтобы солнечные удары не получать, в очках от солнца - чтобы не ослепнуть, в ботинках - чтобы ноги не обморозить и в трусах - пот от всех шел, казалось, снег тает от такого напряжения. Работали поротно: полчаса одна рота, затем другая и так "до победного конца". Нам увеличили пайки, только за счет чего, было не ясно, вместо двух банок консервов с сухарями начали давать аж целых четыре, да еще чай в неограниченном количестве, правда, без сахара... К концу второй недели этого каторжного труда соединились. Радости предела не было. Как под Сталинградом, при соединении двух фронтов - обнимания, шутки, песни и танцы. За пару дней колонны все рассосались.
ПЕРЕВООРУЖЕНИЕ РОТЫ.
В конце марта 1982 года началось перевооружение роты с БМД на БТР-70. В батальон из Термеза пригнали 11 новеньких БТР, Саша Коняев - техник роты этим занимался, а БМД мы отдали в 4 ДШБ нашей бригады, Кандагарский и Джелалабадский ДШБ - их распределял комбат с майором Печайко - это наш зампотех. Пулеметный и минометный взвода остались на БТРД, 1 парашютно-десантный батальон, кажется 1 рота, получила БРДМ - она гоняла колонны из Гардеза в Бараки, когда наша рота уходила на "боевые" или в Кабул.
После зимы пошли колонны с имуществом. В роте собрали все АПСы у гранатометчиков, заменили на АКСУ, поменяли наши 82 мм. минометы на "Подносы", более легкие и современные, добавили к нашим СВД - для снайперов, СВТ, а АКС с прицелами убрали. Первый раз в апреле получили "песочку" с тельниками, обувью и панамами, а до этого жили по принципу: "Форма N8, что спёрли, то и носим". Вши заедали не только бойцов, но и офицеров.
Начали изучать КПВТ. Самое сложное вооружение в пехоте, оказывается и наши офицеры его плохо знали, не говоря о бойцах, а выпускники Рязанского училища о нем только слышали. Мой ротный тоже его не знал, окончил Ульяновское танковое, поэтому на сопровождениях в апреле поливали "зеленку" только из ПКТ, за исключением моего взвода. Комбату это блядство надоело, вызывает меня к себе и ставит задачу, чтобы все БТРы стреляли как положено. Через два дня. У него самого БТР N300 был, его обстреляли на операции, а ответить он не смог. Следующим утром я выстроил колонну и уехал в пустыню на полдня. Через 6 часов все наводчики пулеметов с закрытыми глазами собирали и разбирали оружие, а стреляли только на "отлично". Методика испытанная - все доходит через ноги.
После перевооружения нашей роты на БТР, к нам стали поступать боеприпасы для КПВТ. С ободками на трассерах и бронебойными все было понятно, но ко всему прочему получили патроны с красными головками, это были МДЗ (мгновенного действия зажигательные), я еще с училища помнил, что это разрывные, и выдаваться они должны только в особый период. Видимо он наступил.
Ротному говорю: их разбирать нельзя. Ведь каждый боец норовил себе на шею амулет повесить на шнурочке, а тут пуля 14,5 мм, и обращаться с ними надо предельно осторожно. Комбат на построении батальона объявляет, что в семерке есть такие боеприпасы и их трогать нельзя. Лучше бы он этого не говорил! В эту же ночь на посту часовой из восьмерки остался без кисти. Аналогичный случай был в первом батальоне, там при чистке оружия решили посмотреть, из чего состоит ВОГ-17 к АГС - два трупа.
Батальон начал обустраиваться: в парк завезли щебень, благо этого добра было вокруг вдоволь. У афганцев "позаимствовали" экскаватор, и каждое утро один из механиков хозвзвода в 500 метрах от батальона, под прикрытием дежурной боевой машины (которая сопровождала водовозку, охраняла ночью Комитет с ХАДовцами и ездила за щебнем), нагружал 10-15 машин мин. батареи - все выгружалось в парке. На ночь экскаватор, чтобы не гонять его туда - обратно минировали. В один из дней, утром, слышим взрыв, подскакиваем, "мирные" афганцы хотели с экскаватором что-то сотворить, не получилось, комбат конфликт замял с местными властями.
Вдоль дороги Гардез - Кабул стояли железные телеграфные столбы, правда, без проводов. С подачи замполита (капитан Пицура) каждый выезд мы должны были привозить по два-три столба для наглядной агитации в батальоне (флагшток на плацу, аллея вдоль батальона с флагами республик и т.д.).
Где-то к концу весны 1983 года, наконец, пробурили скважину, появилась своя вода. Так потихонечку налаживался быт, хотя сопровождения и выходы на реализацию разведданных никто не отменял. Потери боевые были минимальными, основное это нарушение мер безопасности, незнание мат. части, да простое разгильдяйство.
--------------------------------------------------------------------------------
ТРЕТИЙ ДШБ С ППД В КАЛАСАБИРЕ (БАРАКИБАРАК).
Вернулся я в батальон 25 февраля 1982 года, после инфекции и месячного отпуска колонной из Кабула. Всё управление батальона к тому времени сменилось. Практически полностью обновился офицерский состав. За эти два месяца операций не было, только колонны - обживались. Удивительно, но колонна прошла без обстрелов и мин. Снег еще не сошел. Следы.
Вертушки пока к нам не летали, площадки вертолетной не было. Её построили "летуны" перед первыми Бараками по приказу армейского начальства.
Колонна подошла к батальону, я вылез с сумкой из машины. Вижу, старлей вдоль колонны идет с повязкой дежурного, расставляет часовых из караула, чтобы "братаний" между бойцами не было. Спрашиваю:
- Где комбат?
- А вон стоит у КПП.
Подхожу, докладываю по уставу. Прибыл и всё такое. В его глазах недоумение, представляется:
- Техник 8 роты, прапорщик Лебедь. А НШ, на центральной дороге стоит.
Конфуз. Новый комбат еще из Союза не прибыл - Репко, а Каленов уже убыл в Брест по замене.
Докладываю. Барышников (НШ) начинает меня строить. А я его тоже в первый раз вижу.
- На чьё фамилиё по замене прибыл, лейтенант?
- Да вообще-то на свое.
- ????
- Товарищ майор, я из госпиталя, разрешите к своим, в семерку.
Тон сразу поменялся:
- Пиляй, офицеры вон там живут.
Поначалу офицеры роты находились в здании медпункта и хозвзвода, а потом, когда нам придали бригадных саперов, группу СС (спец. средств) из Кабула, да группу ГРУ, мы перебрались в казарму, в первый кубрик слева. А приданных расселили на наши места.
Захожу в кубрик, Халл, Пашка и Димыч набросились, обнимают. Димыч:
- Санек, познакомься - новые: ротный, командир первого взвода, а вот и артиллерия подвалила.
Саша Козлов дежурным был.
Представляюсь как положено: бутылку на стол, одну для комбата оставил (в бутылки от шампанского мне на ликероводочном в Кишиневе коньячный спирт закрутили), говорю:
- А что это вы на печке кашеварите? Сразу закусь?
- Это не варим, а шкварим - вшей выводим, обзавелись все, от комбата до последнего солдата.
- И с продуктами хреново: Саланг закрыт, колонн нет - сухари да минтай в консервах. С завтрашнего дня вообще на муку перейдем, бойцы снег топят, муку разводят, да на печках лепешки делают. Может с колонны что перепадет.
Не перепало, всё в бригаду. Она тоже была на "бобах".
"Посидели", обменялись новостями, Саша Портнов с документами о сдаче роты с колонной в Гардез уехал. Я пошёл в штаб, представляться батальонному начальству.
Получилось так: заменщики к офицерам еще в Кундузе прибыли во все подразделения, а бригада поставила задачу - замена пройдет в Гардезе, после передислокации, и заменщиков всех "воздухом" в Гардез.
"В целлофан их завертывали, пылинки с них сдували", только, "родимые", нигде не вляпайтесь. По мере прихода колонн в Гардез и офицеры менялись.
В "зале совещаний" все управление, без НШ. Я представился. А каждый своим долгом считал показать, что он "самый-самый". "Барыга" зашел, улыбаясь (он "мужик" был, за словом в карман не лез):
-- Ну-ка, "хуябрики", отпустите парня, он Вам сам лапши на уши каждому повесит, у него уже три наградных в бригаде пылится.
Я поставил бутылку, закуску и был таков.
Представление прошло успешно, пузырь раздавить всегда за спасибо, это как керосину в огонь. Потом самогон, брагулька, и пошла гулять... сразу видно, недавно из Союза. Не обкатанные. Потом жизнь научит: где, когда, с кем и сколько. Бравада быстро проходит, если умный, а если нет, то отношение к тебе соответствующее не только командиров, но и бойцов.
Меня никто не интересовал, я готовил "своих": ночь, днем - "духи"-молодежь. Спали вместе, ели вместе, в сортир - тоже. Все свободное время - вместе, вшей парим - вместе, письма читаем, рукопашка, занятия - ни на шаг от себя не отпускал. Все смеялись - курица с цыплятами. Ничего, думаю, время покажет. Дед военный, войну прошел, отца фронтовики учили, я в военном городке вырос, с бойцами школьником все время проводил, военный быт впитал в себя с "молоком матери". Мне не в тягость, меня этому учили. Когда встал вопрос, где учиться, отец сказал: "Если хочешь стать мужчиной и узнать жизнь - иди в пехоту". Это не дифирамбы себе - так было всю мою службу.
"Если не я, то кто?". Тоже Валера и Паша. Мы неиспорченные Союзом и гражданкой были, сразу с курсантской скамьи, с "закрытых" училищ на "войнушку".
Чем меньше подразделение, тем лучше взаимоотношения в нем, а если направлять их незаметно, то всегда спокоен, что за спиной никто не предаст. Результаты не заставили себя ждать. Это показали и первые выходы.
Самыми боевыми на этот период стали офицеры и личный состав нашей роты, может быть поэтому мы стали ротой, на которую в первые месяцы в Бараках легло всё сопровождение: в бригаду и в Кабул, все подразделения нашего батальона обновились на 70-80% и боевого опыта не имели, включая и офицерский состав, у молодежи только курс молодого бойца в Чирчике и перелет к месту службы, да с учебок спецы поприходили (Гайджюнай и Ашхабад).
Заменился и комбат, новый - майор Репко, по пьянке на одной машине в Кабул за водкой ездил, потом его перевели в бригаду, поближе, чтоб не дурковал (не сняли) - на 1-й Парашютно-Десантный Батальон, "лапа" серьезная была в Союзе.
Вместо Репко прибыл майор Шлёпкин, нормальный мужик был, толково с ним работали. Но через пару месяцев подорвался вместе с особистом. Шлепкину ступню разворотило, а особист, Володя Мальцев, контузией отделался и "Красной Звездой", наверное первый награждённый ГБист в Афгане. Вместо Шлепкина из 4-го ДШБ майора Ильченко прислали, с ним до последних своих дней в Афгане и протрубил.
Потихоньку роты начали привлекать не только к сопровождениям, но и к ведению боевых действий, взводные знакомились с местностью, особенностями проведения засад и досмотров караванов. Одна из первых батальонных операций проводилась 12 марта 1982 года: на бронегруппе ночью выехали в пустыню - спешились, а затем, держась друг за друга, чтобы не потеряться (Позже в девятке потеряли санинструктора, только потому, что после привала ночью не посчитались, а пацан уснул и остался спать на земле. Когда рассвело, было поздно. Три дня его искали пока банду не додавили: они подбросили труп, чтобы мы не добили их - бригада приказала прекратить операцию, чтобы не было дополнительных потерь), двумя колоннами выдвинулись к Алихейлю. Обложили кишлак силами 7 ДШР и взвода АГС, а восьмерка спустилась с гор вниз и приступила с ХАДовцами к зачистке, выжала духов из кишлака к предгорьям, где находились мы. Остальное было делом техники. Правда,
НЕ ВСЁ КОТУ МАСЛЕНИЦА.
Караваны - "осмотры" и "досмотры".
Я до сих пор абсолютно различий не чувствую. Это как для моряка "кампа'с", назови с этим ударением или ударение сделай на другом слоге - сущность от этого не меняется. Те же яйца - только вид с боку.
После отпуска по болезни вернулся я в свой батальон. Бригада перебралась из Кундуза в Гардез, мы стояли в Бараках.
Три месяца никаких "боевых" только подготовка боевая: декабрь, январь, февраль. Колонны. Завозятся материальные средства и всё необходимое для "войнушки". Духи в Логаре и Пактии "жирком" стали заплывать.
Это ж где такое видано? Непорядок.
Руководство бригады и провинций приняло решение: пора завязывать с таким положением дел.
"Ценность" или индивидуальность нашего батальона заключалась в том, что "боевые" у нас более суток не затягивались. Максимум двое, как исключение. Норматив спринтера, за 24 часа "начудить" такое, что потом за себя "уши краснеют". Ночь, день - и всё.
Комиссии и проверки нас на месте застать практически не могли. Только вертушка в воздух с проверкой из Гардеза или Кабула, а нас тю-тю, и нету... Включаем ИБД (имитатор бурной деятельности) и, поминай как звали.
Наша "работа" - немножко от разведки и спецназа и от пехоты и блокпостов и сопровождения - всего по чуть-чуть.
"Многоцелевое подразделение" с намёком на десант.
О главном виде боевого обеспечения, каковой является разведка - тока слыхивали. Сбор, обобщение, анализ разведданных... один ЗНШ батальона (капитан Петраков) да евоный солдат-писарь с картой. Вот и весь комплект занимающихся этим делом. Это позже разведвзвода в батальонах ввели. Поумнели. А в начале и так сходило.
Работали на авось. Может чё и "обломится".
Обламывалось. И не только.
Прочитал свои записи... Какой-то я "лаковый" с примесью глянца. Правильный до несуразности!
Чтобы "сгладить" такое впечатление, решил сам себя "приземлить".
Про первый наш выход 1982 года я вкратце написал. А вот где за себя стыдно - опустил.
Стыдно.
Стиснув зубы, начну повествование.
В батальоне все новые. Чувствуешь себя чуть ли не ветераном. Ну, куда там! Все взводные семерки и обстреляны, и повоевать успели. Я из госпиталя прибыл. Наградных в штаб бригады на нас "настрочено" по нескольку штук, какие-то даже через Комитет (КГБ) в Москву ушли - за Имам-Сахиб. Это забота пограничника полковника Халейкназарова.
12 марта 1982 года.
У меня не задалось сразу. У 377й бортовой заклинило. Оставил механика Сережу Горшкова в парке:
- К приходу чтобы всё было в "ажуре".
"Зеленые" подкатили на КПП, "по их данным" в Алихейле банды и караваны из "дружественной" нам страны изволят по чайханам отдыхать, земные радости вкушать, думая о вечном.
Короче, выход в двенадцать ночи. Семерка впереди.
Комбат назначил меня в головной дозор. Показал на карте точку немного восточнее Алихейля:
- Вперед, мы за тобой!
- Ого! Так это ж на границе...
Фары по-боевому. Скорость колонны не более 15-20 км. Полное радиомолчание. Рота за ротой, взвод за взводом...
Идем по пустыне, правда, какая это пустыня - камни одни. Горное плато до пакистанской границы, от нас километров пятьдесят, а далее горы к небу уходили до 4-5 тысяч метров, нагромождаясь одна на другую, со снежными верхушками. Выход в пустыню через считанные проходы был. А между этими нагромождениями скал кишлачки прятались, соединенные между собой горными тропами. Алихейль - на высоте около 2000 метров. Вот оттуда основные караваны на Бараки и шли, сначала скученно, а затем по тропам в пустыне расползались.
И так, в полнейшей тишине, под шелест гусениц, мы прибыли в назначенный район. К пологим предгорьям.
Спешились.
Уточнили задачи.
КП батальона с нами, восьмерка с "друзьями" ХАДовцами через проходы с рассветом начинает "талаши контроль" - прочесывание. Им ещё километров восемь по горкам пилять на западные вершины. Мы, т.е. семерка, седлаем с востока господствующие высотки на обратных скатах, выходящих к населенному пункту. Диспозиция ясна. К делу.
Я опять в авангарде. Доползаем до тактического гребня, переваливаем через вершину. Ни дай бог кто на фоне неба засветится. Сразу обнаружат.
Рассветает.
Внизу из домов дымки. Скотина мычит, корма требует. Кишлак начинает просыпаться. Петухи заливаются. Собаки "брешут". Намаз к заутрене. Идиллия...
Фазик уходит вправо, за ним Лёха Зиновьев - на соседние высотки. Я спускаюсь с гор ближе к кишлаку. Ротный выше метров на двести за огромным валуном с минометным взводом и с ним пару расчетов ПК. Ещё выше, на гребне, комбат с камарильей (АГС, ЗРВ, взвод связи). Броннегруппу оставили на зампотеха с минометной батареей у предгорий, в резерве.
Уже ползком передвигаемся на выбранные позиции. Ползу... За мной взвод - бойцы первый раз на выходе. Виду не подают, но по глазам видно: мандраж где-то внутри запрятан.
Пррррррр... Впереди на тропке клубок... зашевелился... Ба!... Коброчка. И не одна!!! Головку приподняла. Я - стопор, руками в грунт, включаю "заднюю" передачу, а на ботинки группа начинает давить, не понимая в чем дело.
Сиганёт не сиганёт. "Сдулась". Уползла. Я только пот холодный с лица смахнул.
Распределились. Начали огневые точки из камней выкладывать. Всё ползком. Кишлак в метрах трёхстах по курсу. Справа в полукилометре Лёха, ещё дальше Фазик, а мой левый фланг голый. А местность слева как "стиральная доска", впадинка за впадинкой. Подойдут, не заметишь.
В кишлаке сильнее залаяли собаки. Послышалась стрельба, то в одном месте, то в другом. Связь заговорила: матов не слышно. Значит пока всё нормально.
Над головой какой-то шум:
- Санёк, Санёк, на минутку к нам...
Ползу к ротному, с ним Саня Козлов и Валерка Перхайло. В расщелине за валуном. Расстелили карту:
- Рассуди наш спор: мы в Пакистане или в Афгане?
- Спросите у артиллерии, они в картах "доки". Нашли время для споров!
- Кишлак на границе, а мы на востоке от него. Значит Пакистан...
- Так чего мы тут делаем???
- Задавайте этот вопрос комбату, а я к себе. Афанасии Никитины - вашу мать нехай...
Витя Кацоев (замполит восьмёрки) на связи. Зацепил кого-то. Гонит к выходу из кишлака.
Комбат:
- Смотри, не увлекайся, и в западню не вскочи, тылы обеспечивай и фланги.
Леха Зиновьев "заработал", на него выходить стали. Фазик присоединился. "Примусы" запросил, а у меня тихо... За левый фланг беспокоюсь. В кишлаке уже стрельба не стихает. Маты пошли.
- Савин, видишь левее выступ - огневая позиция, - усилил свой фланг ПК.
- Товарищ лейтенант! Слева из кишлака, километр... Раз, два, три... семь вьючных животных с погонщиками!
Как боевой конь - землю копытом рою, огонь из ноздрей пускаю. Тьфу! Вспоминаешь - срам один. Одна мысль мозг сверлит: надо взять, надо взять...
Я не замахиваюсь на изменение теории относительности Эйнштейна, но у меня свои "тезисы" есть, опробованные практикой войны.
"Вероятность случайного события равна нулю, если в это событие не веришь - и наоборот".
А.Тумаха.
Попробуйте доказать обратное. Практика - всему голова!
Выхожу на ротного:
- Николаич, я возьму пару бойцов, осмотрю "зверинец".
- Добро. Если что, прикроем.
Даю длинную очередь трассерами в направлении каравана. Они присели. Животные на землю опустились. Козлов Саша пару мин "закинул" метров сто за караван...
Поднимаюсь:
- Пермыкин, Осетров, Николаев со мной. Остальным по моей команде - готовность к открытию огня. За меня Махметкулов. Связь через ротного.
Начинаем спускаться с сопки. Идем веером. Уступом вперед. Чтобы одной очередью всех не сняли. Я впереди - трусцой. За спиной Осетров в метрах пятнадцати, Николаев слева в метрах двадцати. Смотрю, учеба двухмесячная не зря прошла, молодцы.
Про местность я не зря вспомнил. Чудак я, с бааальшой буквы "М". Вот её-то влияния на бой я не учёл. Чувствую, что-то в правом боку ёкать стало, наверное, нагрузка из-за перепада высот. Метров двадцать вниз, метров двадцать вверх. Я наверху, бойцы внизу: как лодка на волнах. Метров пятьдесят осталось до верблюдиков. Взгромождаюсь на очередную "плешину", бойцы в низинке. Из-за верблюдов желтые огоньки..., падаю, отползаю. Веду огонь.
"Колючий" какой-то караван.
- Перебежками вперёд. Я прикрываю...
У меня клинит автомат.
Кто чистил (после оружие чистил только сам - никому не доверял)? Уже не до этого. Бойцов прижали, головы им не дают поднять.
И тут мне приходит - ПИ.....ЕЦ.
Печень, не переработав очередной выброс адреналина в кровь, клинит уже меня в прямом смысле слова. Я пошевелиться даже не могу. Не стреляю, не двигаюсь... у духов на глазах.
Слова сказать не могу, только мычу.
Из-за верблюдов выползает три чалмы, ползут ко мне.
У меня слёзы на глазах от бессилия.
Ротный далеко, ситуацией не владеет. Бойцы прижаты к земле, шелохнуться не могут.
Пошевелился, боль пронзила всё тело, достал гранату. Пальцы не слушаются. Зубами разжал усики.
Штык-нож приготовил...
Живым - ни-ни.
И это на глазах у своих...
"А на ничейной полосе цветы - необычайной красоты".
Сил нет - гранату кинуть. Только пнул её, как мог - покатилась... в метрах десяти взрыв...
Достаю вторую... под себя...
Пока дым рассеивался, Витя Осетров прыжком ко мне, с пояса огонь ведёт и одновременно по связи ротному докладывает обстановку. Я мычу подтверждая...
Стащил он меня с "плешины" за ноги вниз.
Тут и "Бог войны" заработал. С АГСами впридачу.
В "зоопарк" никто сегодня не попал: всё разбрызганное и развороченное на камнях осталось.
Да ещё "ЭСЭСовцы" на тропках свои "причиндалы" оставили.
Под прикрытием каравана по низине банда выходила из кишлака, её Витя Кацоев "поджимал". Чуяло "моё одно место" за левый фланг... Мы вчетвером "косточкой в горле" им стали.
Сам напросился.
Все учатся на ошибках других - а я, дятел - только на своих. Наука на всю оставшуюся жизнь...
Всё. "Опустил" себя на землю.
ВСТРЕЧА НА ПЕРЕВАЛЕ.
В конце марта - начале апреля 1982 года колонны перестали ходить, да еще на перевале лавины пошли одна за другой. Руководство провинции обратилось к нам с просьбой о помощи в расчистке дороги на перевале. А это как раз граница двух провинций. Со стороны Пактии работала бригада, там помогала инженерная техника. А с нашей, провинция Логар - "два солдата и лопата - заменяли экскаватор". Всех в батальоне выгребли на расчистку. На высотах выставляли пулеметные расчеты, и от зари до захода солнца пробивали колею. Саперы предложили взрывать, но после первого же взрыва с гор сползли еще снежные массы - от этой затеи быстро отказались. Шанцевого инструмента не хватало - мы к афганцам. А они странную позицию заняли, это мол, наши проблемы, и наша обязанность побыстрее перевал расчистить для прохода их машин: "Вы же воины-интернационалисты, а не мы". Каждый день колонны накапливались и накапливались. Бойцы работали в панамах - чтобы солнечные удары не получать, в очках от солнца - чтобы не ослепнуть, в ботинках - чтобы ноги не обморозить и в трусах - пот от всех шел, казалось, снег тает от такого напряжения. Работали поротно: полчаса одна рота, затем другая и так "до победного конца". Нам увеличили пайки, только за счет чего, было не ясно, вместо двух банок консервов с сухарями начали давать аж целых четыре, да еще чай в неограниченном количестве, правда, без сахара... К концу второй недели этого каторжного труда соединились. Радости предела не было. Как под Сталинградом, при соединении двух фронтов - обнимания, шутки, песни и танцы. За пару дней колонны все рассосались.
ПЕРЕВООРУЖЕНИЕ РОТЫ.
В конце марта 1982 года началось перевооружение роты с БМД на БТР-70. В батальон из Термеза пригнали 11 новеньких БТР, Саша Коняев - техник роты этим занимался, а БМД мы отдали в 4 ДШБ нашей бригады, Кандагарский и Джелалабадский ДШБ - их распределял комбат с майором Печайко - это наш зампотех. Пулеметный и минометный взвода остались на БТРД, 1 парашютно-десантный батальон, кажется 1 рота, получила БРДМ - она гоняла колонны из Гардеза в Бараки, когда наша рота уходила на "боевые" или в Кабул.
После зимы пошли колонны с имуществом. В роте собрали все АПСы у гранатометчиков, заменили на АКСУ, поменяли наши 82 мм. минометы на "Подносы", более легкие и современные, добавили к нашим СВД - для снайперов, СВТ, а АКС с прицелами убрали. Первый раз в апреле получили "песочку" с тельниками, обувью и панамами, а до этого жили по принципу: "Форма N8, что спёрли, то и носим". Вши заедали не только бойцов, но и офицеров.
Начали изучать КПВТ. Самое сложное вооружение в пехоте, оказывается и наши офицеры его плохо знали, не говоря о бойцах, а выпускники Рязанского училища о нем только слышали. Мой ротный тоже его не знал, окончил Ульяновское танковое, поэтому на сопровождениях в апреле поливали "зеленку" только из ПКТ, за исключением моего взвода. Комбату это блядство надоело, вызывает меня к себе и ставит задачу, чтобы все БТРы стреляли как положено. Через два дня. У него самого БТР N300 был, его обстреляли на операции, а ответить он не смог. Следующим утром я выстроил колонну и уехал в пустыню на полдня. Через 6 часов все наводчики пулеметов с закрытыми глазами собирали и разбирали оружие, а стреляли только на "отлично". Методика испытанная - все доходит через ноги.
После перевооружения нашей роты на БТР, к нам стали поступать боеприпасы для КПВТ. С ободками на трассерах и бронебойными все было понятно, но ко всему прочему получили патроны с красными головками, это были МДЗ (мгновенного действия зажигательные), я еще с училища помнил, что это разрывные, и выдаваться они должны только в особый период. Видимо он наступил.
Ротному говорю: их разбирать нельзя. Ведь каждый боец норовил себе на шею амулет повесить на шнурочке, а тут пуля 14,5 мм, и обращаться с ними надо предельно осторожно. Комбат на построении батальона объявляет, что в семерке есть такие боеприпасы и их трогать нельзя. Лучше бы он этого не говорил! В эту же ночь на посту часовой из восьмерки остался без кисти. Аналогичный случай был в первом батальоне, там при чистке оружия решили посмотреть, из чего состоит ВОГ-17 к АГС - два трупа.
Батальон начал обустраиваться: в парк завезли щебень, благо этого добра было вокруг вдоволь. У афганцев "позаимствовали" экскаватор, и каждое утро один из механиков хозвзвода в 500 метрах от батальона, под прикрытием дежурной боевой машины (которая сопровождала водовозку, охраняла ночью Комитет с ХАДовцами и ездила за щебнем), нагружал 10-15 машин мин. батареи - все выгружалось в парке. На ночь экскаватор, чтобы не гонять его туда - обратно минировали. В один из дней, утром, слышим взрыв, подскакиваем, "мирные" афганцы хотели с экскаватором что-то сотворить, не получилось, комбат конфликт замял с местными властями.
Вдоль дороги Гардез - Кабул стояли железные телеграфные столбы, правда, без проводов. С подачи замполита (капитан Пицура) каждый выезд мы должны были привозить по два-три столба для наглядной агитации в батальоне (флагшток на плацу, аллея вдоль батальона с флагами республик и т.д.).
Где-то к концу весны 1983 года, наконец, пробурили скважину, появилась своя вода. Так потихонечку налаживался быт, хотя сопровождения и выходы на реализацию разведданных никто не отменял. Потери боевые были минимальными, основное это нарушение мер безопасности, незнание мат. части, да простое разгильдяйство.
--------------------------------------------------------------------------------
 |
 |
 |
 |
 |
© ArtOfWar, 2007 Все права защищены.