© Copyright   Тананайко Ирина Арлекиновна  (iral@inbox.ru)

Добавлено: 2007/08/15

Рассказ Афганистан -1979-1992

Аннотация:
Из цикла "Случайные встречи"
Обсуждение произведений

Киев – город церквей, но главной достопримечательностью является Киевско-Печерская лавра. Когда бываю в Киеве, я обязательно нахожу время, что бы выбраться в лавру. Помолиться, приложиться к святым мощам и просто полюбоваться архитектурным ансамблем. С горы открывается изумительный вид на Днепр, чуден он при любой погоде. При входе в лавру, нижние пещеры, справа есть незаметная церковь, мало кто знает про нее, а уж заходят только те, кто пришел конкретно помолиться именно здесь. Это наверно единственная церковь на территории СНГ, посвященная памяти погибшим в Афганистане, хотя точно утверждать этого не берусь. Напротив, через дорогу стоит символически сломанная береза, назло всем врагам она зеленеет и грустно потряхивает своими сережками. От нее начинается булыжная как в горах дорожка к постаменту, на котором находятся три молодых парня в полевой форме с полным боекомплектом.
Мне очень нравится этот памятник, тот, кто его делал, видимо сам имел близкое отношение к событиям той войны, а может ему смогли передать свои чувства и боль, люди, которые заказывали монумент. Вокруг него лежат мраморные плиты с именами ребят из всех областей Украины, навсегда оставшиеся в афганской земле. В последнее время стало модно фотографироваться около памятника, из каждого экскурсионного автобуса вываливается группа туристов, и со смехом, веселым гиканьем начинают позировать перед камерами. Не знаю, может я ханжа, но мне больно на это смотреть. Можно принести цветы, можно просто постоять помолчать, можно и сфотографироваться, но с чувством благодарности или хотя бы почтения перед людьми, которые честно выполнили свой воинский долг, отдавшими свои молодые жизни во славу Родины, которой уже нет. Метать бисер перед свиньями бесполезно, а потому я просто сидела в стороне на скамеечке и вспоминала своих друзей, фамилия одного их них выбита на этих плитах. Остальные были из России, Сибири, Казахстане, а потому их фамилий на этих плитах нет.
После фотосессии очередной туристической группы, площадь перед памятником опустела и на ней, откуда-то появился пьяный бомж. Он ходил кругами вокруг монумента, всматривался в него, что-то хмыкал и комментировал себе под нос. Затем он подошел к булыжной дорожке, сел на землю и стал снимать обувь. К тому времени меня весьма заинтересовали его действия, и я стала следить за развитием событий. Мужчина отставил свои сандалии на асфальт и босиком стал подниматься по булыжнику. Шел он осторожно, странно выворачивая ступню, так обычно ходят в горах, где надо поставить ногу таким образом, чтобы не покатился даже маленький камушек. Дойдя до памятника, он упал на колени и стал биться головой об постамент, непрерывно что-то говоря. Затем мужчина поднялся, стянул через голову майку, и принялся ее вытирать памятник.
В это время подъехал очередной автобус, оттуда высыпались туристы. Завидев их, мужчина выпрямился и начал плавно выполнять серию боевых приемов. Глядя на то, как он красиво и бесшумно выводит пассы руками и ногами, никто бы и не догадался, что он только что шатался тут пьяный. Толпа принялась его фотографировать, он горделиво позировал. Кто-то подходил и совал ему в руки деньги. Слава богу, хоть не кидали. Люди ушли, и он заметался в поисках зрителей, взгляд уткнулся в меня. Мужчина принял позу одного из стоящих на постаменте ребят и гордо посмотрел на меня:
-Похож?..
-Нет, пьяный, старый и не в полевой форме.
Сначала он собрался возмутиться, а потом его мозг включился и зацепился за фразу «полевая форма»:
- А ты-то откуда знаешь про полевую форму, небось, и в глаза не видела…
-Видела, и не один раз.
-Что из наших?
- Как сказать, я наших в Союзе выхаживала.
-Сестренка, значит. Давай помянем всех, я сейчас достану, у меня в пакете есть.
Он подбежал к оставленному у начала булыжной дорожки пакету.
-Не надо, я уже помянула, - кивнула головой в сторону афганской церквушки.
Он понимающе покачал головой:
-Я тоже туда хожу, но не помогает… Мне Афган как миной шандарахнул по всей жизни, только осколки в разную сторону полетели. Мы ведь там выжить хотели, самое заветное желание. Казалось, нас в Союзе цветами встречать будут, все девушки наши, все желания по волшебной палочке исполняться будут. Ведь они, все оставшиеся в Союзе, в неоплатном долгу перед нами, отдающими свою жизнь, здоровье ради их спокойствия… У меня весь взвод погиб, я чудом жив остался, думал ради братанов такую жизнь проживу, чтобы им там на небесах радостно стало. Сестричка, ведь они, правда, на небесах?
-Конечно, бача, конечно…- я успокаивающе погладила его по руке.
-А на деле, я только старикам своим нужен был. Родине на меня наплевать, сверстники не оценили подарка, сделанного мне Богом, жизни мне подаренной не оценили. Девушкам, я инвалид, контуженный на всю голову, тоже не нужен. Нет, одна умная нашлась: льготы мои понадобились. Как все, что можно было с меня получить – получила, так и вышвырнула меня на улицу. Старики раньше умерли, успел им только кресты на могилки поставить. А меня, как помру, на свалке закопают, из всех цветов полынь, да ковыль мне достанется. Одна у меня радость: к ребятам прийти да выпить. И сижу я, Вася Помидор из ВДВ, думаю, что зря мне Бог тогда жизнь сохранил. Умер бы я вместе с земелями как человек, и похоронили бы меня с почестью. А так живу я как собака и друзей своих – героев позорю, осколок я от той мины, никому не нужный…
Наш разговор прервал приезд туристического автобуса, он забыл свои терзания и пьяные слезы, побежал себе зарабатывать на выпивку. За мной тоже пришла машина, мне было пора в аэропорт. Я сидела в такси и ревела:
-Когда гончар лепит кувшин, и он у него случайно разбивается, то есть не получается, то что задумал, там тоже много осколков. Правда, они мягкие, как пластилин. Мелкие он выбрасывает, а большие куски гончар снова запускает в работу, лепит новый кувшин. Да это не то, что он задумал сначала, но в нем тоже можно переносить воду. Вода – это источник информации, она помнит, что было с нами за много тысячелетий. Афган разорвал поколение шестидесятых на осколки. Один большой осколок пришелся на все обелиски, поставленные в память погибшим там ребятам. Мелкие осколки – это наркота, бандформирования и прочее, о чем не хочется писать, потому что пресса мусолила все годы именно эти негативные осколки. Но остался большой осколок из мужественных людей, которых не сломили не болезни, не ранения, не распад Союза, не дефолты, не инфляция. Именно этот осколок лег в основу нового кувшина, в котором надо донести информацию до наших детей, чтобы в них взросла гордость за своих отцов, дядей, дедов. Ведь еще у Пушкина звучит: «Россия воспрянет ото сна и на обломках…». Ну, судьба у нас славян такая – только на обломках, только осколками. Но ведь поднимаемся, справляемся, только хочется, чтобы побыстрее, чтобы застать это время, порадоваться. Чтобы дети не смотрели на нас, как на поколение выброшенных, ненужных, обманутых. Чтобы потомки наши не были поколением потребителей, скатывающихся к американскому образу жизни. В память о своих погибших в Афгане друзей, я не хочу, чтобы та война осталась только в виде осколков, типа Васи Помидора из ВДВ.
Пусть Господь услышит мою нижайшую молитву, и озарит нам путь пониманием, и дарует нам силы в этом квесте…


Ташкент. Август-2007 г.