© Copyright   Студеникин Петр Алексеевич  (greshnoff@mail.ru)

Добавлено: 2019/08/29

Очерк Герат

Годы событий: 1984

Аннотация:
«Я довольно скоро сообразил, что эти бродяги никакие не герцог и не король, а просто напросто обманщики и мошенники самого последнего разбора». Марк ТВЕН. «Приключения Гекльбери Финна»
Обсуждение произведений

ГЕРЦОГИ И… МОШЕННИКИ

«Я довольно скоро сообразил, что эти бродяги никакие не герцог и не король, а просто напросто обманщики и мошенники самого последнего разбора».

Марк ТВЕН. «Приключения Гекльбери Финна»



Разговор на броне. Горы опаляли жаром. Приземистые холмы волнами рябили в пустынном каменном море. Ни деревца - лишь чахлые кустики верблюжьей колючки. Наш БТР одиноко с холма на холм пробирался все глубже в это горячее безмолвие у иранской границы. От нашего последнего поста мы отъехали километров тридцать, но не встретили ни жилища, ни человека.

Впервые здесь, в Афганистане мне пришлось выезжать так далеко в горы без привычного танкового сопровождения, и может быть, от этого на душе было не очень спокойно.

Мои соседи по броне - начальник ХАД (служба госбезопасности) уезда Адраскан провинции Герат 28-летний Султан Вали Мамад, его заместитель Мухаммад Раим и переводчик Муртази Таяри в эту ночь много работали, однако отменить поездку не захотели и теперь, прильнув к горячей броне, безмятежно пытались минуту-другую урвать для сна.

Познакомились мы вчера: оба они прошли суровую школу борьбы - не раз смотрели смерти в лицо. В Герате мне показывали листовки с их портретами: душманы за их головы назначили по 300 тысяч афгани (восемь годовых зарплат афганского рабочего или служащего).

Биографии у них схожи, как биографии революционеров-единомышленников, избравших в жизни один путь: в партию вступили тот и другой еще в школе, когда им исполнилось по семнадцать лет, по-юношески бурно пережили радость Апрельской революции, а затем, при X. Амине, - боль и гнев вынужденного возвращения в подполье.

- Мои друзья, - рассказывает Султан Вали Мамад, - подверглись тогда репрессиям. Из рядов вооруженных сил в те трудные дни были уволены многие преданные партии и народу офицеры, в результате армия была деморализована. И еще надо учитывать, что были допущены серьезные ошибки в отношении пуштунских племен - районы их расселения подвергались бомбардировкам, а к некоторым вождям и старейшинам применялись репрессивные меры.

Это привело к тому, что военному командованию перестали подчиняться ополчения, которые традиционно на добровольной основе формировались из пуштунских племен для охраны границы с Ираном и Пакистаном. Через открытую границу пошли в ДРА караваны с оружием. банды душманов. Так контрреволюции удалось укрепить свои позиции.

- Когда X. Амин был разоблачен, - продолжает Султан Вали Мамад, - важно было не ожесточиться, не мстить, как зеницу ока беречь единство партии, осторожно, чутко исправлять допущенные ошибки, проводить кропотливую работу с теми, кто не выдержал - ушел в стан контрреволюции...

Султан Вали Мамад и его друзья не ожесточились. Сейчас они везли меня к своему «крестнику» - вождю пуштунского племени инженеру Абдукариму, который недавно с пятьюстами воинами перешел на сторону народной власти, организовал батальон самообороны и теперь охраняет 30-километровую зону на иранской границе.
…Становище племени открылось неожиданно из-за очередного поворота. Может, лучше сказать укрепрайон, потому что несколько десятков приземистых черных пуштунских шатров, раскинувшихся в низинке, опоясывали по высоткам ходы сообщения с пулеметными точками и позициями для минометов.

Пулеметчики службу несли бдительно: черное дуло ДШК с ближней точки аккуратно сопровождало наш БТР, пока мы не остановились у единственного глинобитного жилища, над которым развевался красно-зелено-черный флаг ДРА, и нас не окружила группа молодых усатых как на подбор автоматчиков в чалмах.

Встретил хозяин - высокий, сильный, интеллигентного вида, известный в здешних местах командир боевого отряда, инженер Абдукарим. Пригласил к себе: в прихожей - крупнокалиберный пулемет, вооруженные часовые. Другая комната, видно, служит и жильем, и штабом одновременно. На улице под 60 градусов жары, а здесь - прохладно.

Инженер Абдукарим родился в бедной крестьянской семье и всем, чего достиг в жизни, обязан себе: 12 классов лицея в Герате окончил за шесть лет. Как лучшего ученика племя направило его на учебу в Кабульский политехнический институт. Окончил его с отличием. Работал геологом на Гератском руднике, но в смутные времена Амина племя избрало его своим вождем, и он, спасаясь от репрессий, вынужден был увести племя в Пакистан.

Рассказ инженера Абдукарима. Передам его, как сумел тогда записать:

- Мои нынешние друзья спрашивают меня: трудно ли было принять решение порвать с контрреволюцией? Друзья бывшие - проклинают за то, что я будто бы «предал священное знамя ислама». Нелегко отвечать: решения такие честный человек принимает самой жизнью, в течение долгого времени. Но совесть моя спокойна: принял я это решение в такое время, когда ожесточенная борьба не только продолжается, но даже усиливается. И я знаю, для меня она легкой не будет. Потому, чтобы пойти на такой шаг, нужны были очень серьезные причины.
Они у меня были.

Достаточно насмотрелся и натерпелся я в Пакистане: в центрах подготовки военные советники из США, Китая и ФРГ нас учили убийствам, умению создавать обстановку страха в Афганистане. В лагерях для беженцев нищета, болезни, полуголодное существование женщин, детей, стариков, которые живут даже без права думать о родине: тех, кто решается вернуться домой, могут просто убить тайно. В главных штаб-квартирах контрреволюции - продажность. разврат, жестокость...

Те же, кто выступает под «священным знаменем ислама» считает себя вождями, вершителями судеб народа, при ближнем знакомстве оказались обыкновенными мошенниками, которые просто-напросто обворовывают .свой народ, за доллары, за «красивую жизнь», обрекая его на нечеловеческие испытания.

По крайней мере с двумя из самых активных главарей контрреволюции - Бурхануддином Раббани («Исламское общество Афганистана») и Гульбуддином Хекматиаром («Исламская партия Афганистана») я знаком лично. Кто же они?

Бурхануддин вооружал мои отряды и направлял на «священную войну» в Афганистан с приказами: «оберегать всякую собственность, накопленную честным трудом» - это значит жестоко расправляться с теми, кто соглашался принять от народной власти конфискованную у феодалов землю. Сам Раббани - помещик из Бадахшана, имел крупные наделы земли в провинциях Кабул и Нангархар. Он приказывал «запрещать юношам и девушкам посещать школы», а дочери Бурхануддина - я видел это сам - ездят в школы на американских машинах, ведут разгульный образ жизни.

Он приказывал нам собирать с населения налоги, но львиную долю этих денег присваивал...

В партийной программе, которую составлял Гулъбуддин Хекматиар, подчеркивается необходимость выполнения «великих предначертаний ислама», в ней нет призывов убивать женщин, стариков и детей. Но в прошлом году благодаря щедрости США и Саудовской Аравии именно он, Гульбуддин Хекматиар. опубликовал тарифы за убийство своих соотечественников. За убитого солдата афганской армии он платил 5-7 тысяч афгани, за убийство партийного активиста – 10-15 тысяч афгани, за офицера - 30 тысяч, за уничтоженный танк - 100 тысяч афгани...

Как же доказать, что ты убил солдата? Очень просто: принеси ухо, любое ухо - мужчины, женщины или ребенка (как это было во Вьетнаме, если нужно было доказать, что убит боец Вьетконга).
Они пытались убедить нас, что ведут «священную войну», что им, истинным слугам аллаха, никто не помогает. Какая наглая ложь!

Пакистан ныне превращен в настоящий плацдарм агрессии против ДРА. Там, а также в Иране создана широкая сеть центров военной подготовки контрреволюционеров, где под руководством пакистанских, аме-риканских. китайских инструкторов десятки тысяч мятежников обучаются стрелять из безоткатных орудий, минометов, зенитных средств, овладевают минно-взрывным делом, методами саботажа и диверсий. Оружие, боеприпасы и снаряжение для мятежников непрерывным потоком поступают морским путем в Карачи и Гвадар, по воздуху - в Карачи, Гвадар и Месруру, а также по Каракорумской высокогорной дороге из Китая в Рилгит, а затем в Читрал и Равалпинди.
Мне известно также. что помощь, которую оказывают афганской контрреволюции США Англия, ФРГ, Китай, Япония и другие страны, уже превысила десять миллиардов долларов. И помощь эта все возрастает…

Наступил такой момент, когда я спросил себя: кто же эти люди, с кем ты должен темной ночью пробираться из Пакистана к себе на родину, чтобы нападать на мирные деревни своих соотечественников, жечь их?
Бандиты?

Ко многим из контрреволюционных группировок, шаек, которые плодятся, как мошкара, это название подходит, потому что они в прямом смысле занимаются грабежом на дорогах.
Варвары? Безусловно. Как иначе назвать тех. кто истязает людей - рубит руки школьникам, сдирает кожу с учителей?

Все это мне приходилось видеть самому. И вот этих варваров и бандитов назвали гордым словом моджахеддины (борцы за веру)!

К сожалению, еще много обманутых, кто искренне верит, что борется за свободу, ведет священную войну. Но воевать против собственного народа - преступление. Я это понял. Убежден, поймут и другие - одни раньше, другие позднее…

Обед и «ответный визит». Телохранители, забросив за спины автоматы, ловко и бесшумно накрывали на стол.

- Официальная часть закончена, - улыбнувшись, на чистом русском языке сказал инженер. - Прошу...

За обедом Султан Вали Мамад рассказал о том, как душманы «внедрили» в отряд инженера агента, чтобы поссорить инженера с народной властью, а когда это не удалось, трижды покушались на его жизнь. Рассказал о боевых операциях инженера, в которых полностью были разгромлены две банды...

Естественно, разговор зашел и о том, когда же закончится гражданская война, которая за шесть лет принесла столько горя и страданий афганскому народу.

…Вдали простучал пулемет, но на это никто внимания не обратил.

- Чтобы стабилизировать положение в стране, - считает инженер Абдукарим, - нужно прежде всего закрыть границу с Пакистаном и Ираном...

- Возможно ли это?

- Это надо сделать. В свое время с этой задачей, на мой взгляд, неплохо справлялись пуштунские племена. Правительство ДРА в этом направлении проводит большую работу, но нужно время, чтобы в сознании людей произошел перелом.

Контрреволюция ставку сделала на крестьян как наиболее многочисленную, религиозную и менее сознательную часть населения, создала в кишлаках «исламские комитеты». И ей пока удается контролировать большую часть кишлаков и уездов. Поэтому борьба предстоит долгая и трудная.

Вошел старший брат Абдукарима – братьев шестеро в отряде - Хасан, который исполняет обязанности 'начальника штаба. Напомнил: пора выезжать, чтобы не застала ночь в горах.

Прощаясь, инженер извинился: «Простите, переночевать у нас не предлагаем. Живем по-фронтовому...».
На следующий день инженер Абдукарим приехал с «ответным визитом» в Адраскан, а заодно и купить в советском магазине сладостей для детишек, увидеться еще раз с «человеком из Москвы».

Он провел меня в кишлак, показал разбитую машину ЗИЛ-130. Оказалось, вчера, уже после нашего отъезда, его люди подорвались на мине: восемь человек ранены, двое погибли...

Он попросил оказать помощь в ремонте - воевать без машин трудно.

- И еще одна просьба, - сказал инженер. - Передайте товарищам: мне очень хочется побывать в вашей стране. Посмотреть, поучиться... ’

Тогда я решился задать ему этот вопрос: «Почему вы принимали меня при запертых дверях с усиленной наружной и внутренней охраной?».

Ответил он откровенно: «Вам рассказывали про агента Хабибулу. А если бы что-нибудь случилось?! Они ни перед чем не остановятся, чтобы поссорить меня с народной властью, вернуть в свой стан, вот и приходится быть осторожным...».

Он крепко пожал мне руку, сказал: «До встречи! В Москве или любом другом городе Советского Союза...»
И после небольшой паузы добавил:

- Или в любом городе свободного Афганистана.


«Правда», 30 сентября 1984 года.