© Copyright   afgan    (greshnoff@mail.ru)

Добавлено: 2007/11/02

Документы Кабул

Годы событий: 1992

Аннотация:
ЭВАКУАЦИЯ-II
Обсуждение произведений

ЭВАКУАЦИЯ-2

Рассказывает Андрей Правов, бывший корреспондент Агентства печати Новости в Афганистане

О решении об эвакуации оставшимся в Кабуле российским гражданам было официально объявлено вечером 27 августа. Об этом сообщил собравший нас в бомбоубежище посол России в Афганистане Евгений Островенко.
До этого мы уже собирались несколько раз и видели, что посол был даже несколько растерян. Каким путем нам выбираться из Кабула? Посол говорил о необходимости принятия решения всем вместе, то есть, как было принято говорить во времена СССР, трудовым коллективом.



Мы узнали, что прорабатывалось несколько вариантов. Один из них - передвигаться колонной к границе с Узбекистаном, через перевал Саланг. Такой путь показался всем чрезвычайно опасным. К тому моменту опасно было даже выезжать на улицы Кабула, не говоря уже о каких-то поездках за пределы афганской столицы. Поэтому собравшиеся выразили мнение, что такая наша колонна может подвергнуться нападению уже через полчаса после выезда из посольских ворот.

Не понравился собравшимся и второй предлагавшийся послом вариант. Он состоял в том, чтобы, опять же колонной, двигаться в сторону Джелалабада, пересечь пакистанскую границу и уже в Пешаваре сесть на самолеты для эвакуации в Москву. Опасения были теми же - колонна не доедет не только до пакистанской границы, но и до первой развилки дорог под Кабулом.

Самым надежным всем казался третий вариант - эвакуация воздухом. На родных транспортно-десантных ИЛ-76, которые к тому моменту уже несколько лет были монополистами в полетах в Кабул. Они были оснащены специальным оборудованием, которое при взлете и посадке отстреливало по обе стороны корпуса самолета тепловые ракеты. Из называли "ловушками". Ведь "стингеры", которыми моджахеды пытались сбивать самолеты, были настроены на тепло двигателей. Поэтому и задумывалось, что в случае запуска "стингера", он уйдет в сторону "ловушки".

Однако и третий вариант не был абсолютно безопасным. Все, включая проводившего собрание трудового коллектива посла, отлично понимали, что эвакуационный самолет могут сбить. Хотя бы из зениток, стоявших недалеко от кабульского аэропорта. В свое время, еще при советских войсках, они были поставлены там для его охраны.

К моменту того памятного собрания накануне вылета все мы находились в бомбоубежище уже две недели. Бои между группировками Абдула Расула Сайяфа "Иттихад-е ислами" и хазарейцев "Хезб-е вахдат" начались вокруг посольства еще в начале августа. Сайяфовцы были суннитами, хазарейцы шиитами. Первые ориентировались на Саудовскую Аравию, вторые - на Иран. И сражались между собой группировки очень ожесточенно, даже с применением бронетехники с обеих сторон.

В середине августа в нашу посольскую квартиру позвонил дежурный комендант и тоном, не терпящим возражений, заявил, что мы с женой должны срочно перемещаться в бомбоубежище. В тот момент мы были заняты приготовлением цыплят-табака, которых моя жена недавно привезла из Москвы. И перспектива лишиться возможности спокойно поужинать нам четко не понравилась.

Однако уже через час мы все же двинулись в сторону бомбоубежища, размещавшегося в подвале здания посольства. Туда же, также очень медленно и неохотно, подтягивались и остальные обитатели нашего городка.
Выяснилось, что произошло несчастье. Танковый снаряд пробил бетонную стену одной из квартир, где в тот момент находились три человека. Бухгалтер торгового представительства Евгений был убит сразу же. Жена главы совместного российско-афганского предприятия "Афтенто" Нина Мурадханян получила тяжелое височное ранение. К утру она скончалась в посольской больнице.

У мужа Нины именно в тот день был День рождения. Получив команду от коменданта спускаться в бомбоубежище, он все же предложил Евгению подняться на 10 минут к ним с Ниной в квартиру и выпить по 50 граммов коньяку в связи с праздничной датой. Ребята быстро организовали маленький праздничный фуршет, налили рюмочки, хотели поднять тост за именинника. Именно в этот момент в комнате разорвался танковый снаряд…
Помнится, что работавший в советском продуктовом магазине афганец, узнав о случившемся, отнесся к этому совершенно спокойно, даже философски. Он сказал так: «Это вовсе не случайность. Значит, Аллах захотел их взять именно в эту минуту. Это пути Господа».

Муж Нины сам не пострадал при взрыве, но на него было страшно смотреть. Он умер от горя через год после возвращения на Родину.

Приказ посла был однозначным - всем сидеть в бомбоубежище.
Однако уже через день выяснилось, что мое пребывание в подвале "не совсем" целесообразно. На тот момент я оказался единственным российским корреспондентом в Кабуле. Между тем, получившие недавно "полную свободу действий" российские СМИ передавали, на наш взгляд, просто чудовищную информацию о том, что происходило вокруг нашего посольского городка. По телевидению, а в бомбоубежище многочисленным нашим женщинам только и было занятие, что смотреть телевизор, ведущий зачитывал примерно такие сообщения: "Остающиеся в Кабуле российские дипломаты заперлись в посольстве, пьют водку, играют на гармошках и поют патриотические песни о Родине". На фоне смерти наших двух товарищей это выглядело крайне цинично.

Посол вызвал меня и приказал направлять в Москву информацию. Телекс мой уже несколько дней не работал, как, по моей информации, не работал почти ни один телекс в Кабуле. Поэтому послом было принято решение - передавать корреспонденции через посольскую спецсвязь. Из специальной комнаты, куда ранее никто из представителей советских СМИ в Кабуле, допущен не был, я связывался с кабинетами руководства газеты "Известия" и родного АПН, уже в тот момент переименованного в агентство РИА. И диктовал материалы приглашенным в кабинеты начальства стенографисткам.

Но для того, чтобы информацию передавать, ее необходимо было получать. Поэтому раз пять за две недели я выезжал на пределы посольства, для встреч с моими афганскими друзьями. Один из них подумал, что перед ним видение, когда моя фигура возникла в дверном проеме его квартиры в Старом микрорайоне.
Интересно, что в августе 1992 года Кабул жил своей обычной жизнью. Боевые действия шли только в районе нашего посольства. Стоило же отъехать за поворот, за здание афганской госавтоинспекции, как грохот боев сменяла мирная жизнь. Возле гостиницы "Спинзар", в районе Шахре-нау и Вазир Акбар Хан шла оживленная торговля. Работали шашлычные. Многолюдным был "Грязный рынок".

Однако и бои вокруг посольства шли с некоторыми перерывами, которыми я и пользовался для выездов. Обычно мы старались выехать сразу несколькими автомашинами. Дипломаты также нуждались в информации. Работа продолжалась, и для того, чтобы быть в курсе дел, необходимо было встречаться с афганцами.
Помню, однажды возвращаясь по проспекту "Дар уль-Аман, я поймал себя на мысли, что и вокруг посольства жизнь кажется мирной. И сглазил. Сразу же на территории городка разорвались два реактивных снаряда. Подъехав к зданию посольства, я спросил у дежурного коменданта что произошло. Последовал ответ, что снаряд разорвался в районе заднего входа в бомбоубежище. То есть как раз того места, куда любили выйти покурить и подышать свежим воздухом женщины. Я буквально "скатился" вниз по лестнице и сразу же увидел свою Надю, спокойно смотревшую телевизор. Увидев меня, она очень обрадовалась и сказала, что волновалась. В те дни все мы очень волновались друг за друга.

Историю с собраниями трудового коллектива прервало новое ЧП. В результате очередного разрыва танкового снаряда ранения получили сразу несколько инженеров-дизелистов. Они работали наверху, обеспечивая беспрерывную подачу электроэнергии для посольства. Без их помощи находиться в подвале в условиях невероятной жары все мы просто не смогли бы.

Из уст в уста начала передаваться мрачная мысль, что если мы еще здесь останемся на пару недель, всех нас перебьют поодиночке. Посол оперативно связался с Москвой. Тогда-то и было принято решение - срочно вылетать. Дата пока не называлась, и несколько дней все мы были заняты погрузкой в КАМАЗы личных вещей.
Надо понимать, что таковых к моменту отъезда из Кабула у обитателей посольского городка скопилось множество. Прежде всего, у технического состава и у дежурных комендантов. Возможности переправлять вещи домой у них не было. Тем более, что многие вообще жили не в Москве, а прибыли в Кабул, например, с далеких пограничных застав, где-нибудь возле границы с Монголией. Бросить свои японские телевизоры и видеомагнитофоны отъезжавшие отказывались. Тем более, учитывая еще продолжавшийся на Родине острый товарный дефицит.

Тогда-то и была предложена идея не перегружать личные вещи в самолеты на летном поле, а загнать в три ИЛ-76 три груженых картонными коробками КАМАЗа.

28 августа, ранним утром, наша колонна начала движение от посольского городка в сторону аэропорта. По проспекту Дар уль-Аман нас сопровождала охрана, состоявшая из хазарейцев. Затем, у поворота, напротив здания ГАИ, нас приняли под опеку отряд одетых в камуфляжную форму масудовцев. Затем, уже на подъезде к аэропорту, мы снова были переданы другим охранникам - дустумовцам.

Все это соответствовало так называемым "зонам влияния". Сразу после прихода моджахедов в Кабул город был разделен на зоны их ответственности как "слоеный пирог". Буквально по улицам и переулкам. Передел "пирога" шел постоянно. Но к тому моменту уже было ясно, что в основном Кабул находится в руках Масуда. Только район аэропорта еще контролировали боевики Дустума, да в районе нашего посольства господствовала хазарейская "Хезб-е вахдат". В тот момент она уже побеждала в противостоянии с сайяфовцами.

Колонна въехала через ворота прямо на летное поле. Наш автобус остановился у выхода на посадку аэровокзала. В этот момент все мы услышали свист, и последовал мощный разрыв. На внешней автостоянке, с другой стороны здания, разорвался первый реактивный снаряд. Водитель открыл двери, и все мы довольно быстро и в полной тишине легли на газон. Раздался еще один разрыв, второй. Посыпались разбитые стекла. Было ясно, афганцы игнорируют соглашение, достигнутое накануне вечером, о "двух часах тишины", для эвакуации иностранцев.
Да и кто в принципе мог такое соглашение соблюдать? Например, тот же Гульбеддин Хекматиар никому никаких гарантий и не давал. Он в тот момент был в оппозиции правительству Бурхануддина Раббани.

Через пару минут последовала команда занять места в автобусе, и он на большой скорости поехал к уже стоявшему у взлетно-посадочной полосы самолету. Первоначально на посадку отводилось десять минут. Но мы уложились за семь. Сначала в ИЛ-76 въехал КАМАЗ, затем все мы уселись на боковые скамейки, над которыми красовалась надпись: "место для десанта". Самих десантников в первом отлетавшем самолете не было. Они все были заняты охраной происходившей эвакуации.

Во время посадки произошел довольно комичный случай, развеселивший всех и повысивший нам на какое-то время настроение. Одна из продавщиц посольского магазина резко потянула на себя веревку картонной коробки, которую она прихватила с собой, в добавок к уже упакованным в КАМАЗ. Веревка разорвалась, и из коробки начали сыпаться батоны сухой колбасы. Это был необыкновенный дефицит в Москве, куда мы улетали, и бросить его продавщица, конечно же, не могла. Она начала как гранаты закидывать колбасу внутрь самолета.

Вслед за этим порвалась еще одна картонная коробка - дипломата из Монголии, который тоже летел на нашем самолете. Все вместе мы собрали высыпавшиеся на землю многочисленные видеокассеты. Уже через несколько минут самолет выруливал на полосу.

Напряжение у людей было очень высоко. Со мной в самолете оказались в основном работники Торгпредства, среди которых было много женщин. Люди реагировали на опасность по-разному. Некоторые женщины сидели с красными лицами. Очевидно, у них резко подскочило артериальное давление. Некоторые были, напротив, очень бледные. Некоторые молча утирали слезы. Мужчины же в основном были спокойными. Правда двое из них решили сразу же отметить счастливый отлет из Кабула и начали разливать водку по стаканам. С одной стороны на них зашикали: как, дескать, можно пить в такой момент? С другой, напротив, слышались голоса поддержки: не трогайте, мол, людей, пусть делают что хотят. Хватит командовать!

Самолет нарезал круги в воздухе, отстреливая тепловые ракеты. Скоро мы были уже на недосягаемой для нападения высоте. В этот момент мне удалось добраться до одного из немногих в ИЛ-76 иллюминаторов. Внизу, под брюхом самолета, разрывались белые облачка. Это по нам било зенитное орудие. Било, но не доставало.
На летном же поле разворачивались ужасные события. Видно было, как горел один из наших эвакуационных самолетов. Третий, как выяснилось позже. Тем не менее, второй ИЛ, явно с трудом вырулив на взлетку, поднялся в воздух.

Дождавшись пока он наберет высоту, наш пилот направил машину в сторону узбекской границы.
Весь полет до авиабазы Какайды, под Термезом, занял минут сорок. Уже после посадки выяснилось, что колеса второго самолета посекли осколки РС-ов. Всех нас, оказавшихся после военного Кабула, на мирном поле, где слышалось щебетание птиц, попросили уйти в укрытие.

Пожарники погасили воспламенившиеся при посадке колеса быстро. Но на авиабазе мы все равно провели еще несколько часов. Начальство связывалось с Москвой. Никто не знал, как сумеют вылететь из Кабула наши товарищи. Будем ли мы их ждать?

Уже к вечеру, пока было светло, мы загрузили все коробки из двух КАМАЗов в один самолет, на пол, навалом. Затем устроились на них сами и взлетели.

В Чкаловском, нас встречали как героев. На руках мы вынесли из самолета два цинковых гроба. Коллеги- журналисты атаковали вопросами.

Все, мы дома. Рядом стоит кажущийся совсем мирным ИЛ-76. Поодаль, на газоне, расположились члены экипажа сожженного эвакуационного самолета. У некоторых перевязаны головы. На бинтах - кровь. Они вяло отбивались от журналистов.

А через пару часов мы с женой уже сидели за праздничным столом, приготовленном родственниками в честь нашего возвращения. Но чувство тревоги за оставшихся в Кабуле товарищей не отпускало.

Только на следующий день мы узнали, что они благополучно вылетели на самолетах афганской военной авиации в Мазари-Шариф, оттуда на автомашинах перебрались в Термез, и скоро тоже будут в Москве.