© Copyright   Окулов Вадим Сергеевич  (greshnoff@mail.ru)

Добавлено: 2019/09/06

Очерк Хост

Годы событий: 1984
Обсуждение произведений

В ПОГРАНИЧНОМ КРАЮ

- Пожалуйста, сами можете убедиться: в городе у нас спокойно.

Мы вышли на улицу Хоста пройтись после долгой беседы с Мирголом, заведующим отделом пропаганды окружного комитета Народно-демократической партии Афганистана.

Вечерело. Солнце вызолотило стволы сосен, окаймляющих вперемежку с кипарисами улицы Хоста, застроенного одноэтажными домами. Непривычный после знойного Кабула влажноватый воздух. Босоногие мальчишки и девчонки загоняют за высокие дувалы нагулявшуюся за день домашнюю скотину…

В самолете по пути в приграничный Хост генерал Садыки, начальник главного политуправления афганской армии, рассказывал нам о военно-политическом положении республики.

- Оно по-прежнему сложное, - говорил генерал. – Душманов вооружают все лучше, зарубежные инструкторы учат их владеть современным оружием. Но и наша армия крепнет год от года. За последнее время мы нанесли противнику ряд поражений – в Панджшере, Герате, Андарабе, здесь, в Хосте.

Гора Турегарегар господствует над долиной. Долгое время она была в руках душманов. Отсюда бандиты обстреливали аэродром и Хост. Под их контролем – и караванные тропы, по которым из Пакистана везли оружие для мятежников вглубь страны. Душманы планировали захватить с этого плацдарма город и всю долину и сколотить на «освобожденной территории» контрреволюционное «правительство».

Не вышло! Части 25-й афганской дивизии вместе с пограничниками и бойцами народной милиции взяли гору штурмом.

Бой за Турегарегар шел двадцать суток. Гора была сильно укреплена, а к вершине вела лишь узкая тропинка. Трудная была работа. Тем весомее радость победы…

В этот день в зоне ответственности дивизии было тихо. В полк, которым командует подполковник Барьялай, мы приехали на броне с редактором военного отдела кабульской газеты «Хакикате инкилабе саур» («Правда Апрельской революции») полковником Атмаром. До того, как стать журналистом партийной газеты, он преподавал тактику в военном училище. Вот и подполковник Барьялай - его бывший ученик.

Комполка всего 28 лет. Его отец – офицер старой армии, а все пятеро братьев встали на сторону революции, все партийцы. Старший – инженер, другой работает на Кабульском телевидении, третий – замполит в батальоне народной милиции, четвертый – аспирант, учится в СССР.

Барьялай командовал танковым взводом, ротой. В 1977 году вступил в НДПА и 27 апреля 1978 года вывел свои танки на штурм дворца Дауда. Сражался с душманами, стал десантником, во времена репрессий Амина сидел в тюрьме, был освобожден, снова сражался. Три очередных воинских звания получил досрочно, награжден орденом Красного Знамени. И вот уже год командует полком. Все это время полк ведет боевые действия.

-Трудно ли было на Турегарегаре?

- Трудно. Пришлось не раз вместе с замполитом водить людей в атаку.

Замполит под стать командиру, хоть внешне совсем иной. Комполка пышет энергией, а этот какой-то тихий, застенчивый, на вид еще моложе Барьялая. Но еще в штабе дивизии слышали мы о старшем капитане Нуралишахе: награжден орденом Звезды III степени, медалью «За отвагу», дважды ранен.

Нуралишах говорит по-русски – сам выучил – и вместе с командиром представляет нам участников операции на горе Турагарегар.

- Многие отличились, - говорит Нуралишах, - но один солдат – его зовут Бабрак - проявил особый героизм. Он связист ротной радиостанции. Шесть раз был ранен на высоте, но не вышел из боя, обеспечивал связь. Сегодня он как раз вернулся из госпиталя.

И вот Бабрак сидит вместе с нами - рядом с командиром и замполитом за низеньким столом, поставленным в тени штабного дома. Сидит, смущаясь от непривычного соседства с полковым начальством.

Бабраку около сорока. Дехканин. Да оно и по рукам видно: тяжелые, рабочие руки. Сверху они загорели до черноты, а ладони почти белые: всегда что-то держали - кетмень, лопату, автомат. Бабрак по временам морщится и потирает раненую правую руку. Её он бережно положил на колени: видно, не долечил в госпитале. В бою потерял много крови, слаб пока и улыбается застенчиво и чуть болезненно.

Своей земли в их семье, рассказывает нам, никогда не было. Арендовали у помещика за половину урожая. Была вода - удавалось прокормиться, не было воды - дело плохо.

Перебрался в Кабул с женой и четырьмя детьми. А потом пошел добровольцем в армию. Все солдатское жалованье шлет семье, им без кормильца туго приходится.

- Почему не ушел после ранения в тыл?

- Во время операции, - добавляет замполит, - Бабрак не раз брал командование ротой на себя: ротный был убит, а замполит ранен. Хотим, чтобы стал офицером, да он отнекивается: неграмотный, мол. Но у нас в полку несколько курсов ликбеза, выучим. Уже полгода, как приняли его кандидатом в члены НДПА.

…День клонится к вечеру. По временам трещит телефон, стоящий здесь же, на столе, среди чашек с чаем, и Барьялай что-то говорит в трубку. Пока мы вели беседу, через посты батальона просочилась группа душманов. Подполковник шлет туда взвод поддержки.

До наступления сумерек хотим слетать на Турегарегар: обещан вертолет. Но нельзя уезжать из полка, не поговорив с Атикуллой. Его для беседы с нами пригласил замполит. Старик сидит в сторонке, теребит ремень автомата, зажатого в коленях, ждет.

- Атикулла - тоже доброволец, - объясняет старший капитан, видя, как мы удивленно поглядываем на старика.
Тот бел как лунь. Седая щетина, добела выгоревшее обмундирование. Рядовому Атикулле – семьдесят три. Он кабульский рабочий. Когда в Герате сложилась трудная обстановка, уехал туда с отрядом добровольцев солдатом революции. А сейчас его забота - печь для однополчан хлеб. Во время операции он нередко под пулями и сам везет хлеб на позиции.

Член НДПА. Стал им потому, объясняет, что партия - за тех, кто трудится, за рабочих. Много помогает замполиту как пропагандист…

…На Турегарегар мы попали только на следующее утро. С трудом добрались по осыпям к вершине. За гребень нельзя - простреливается. По ту его сторону, ближе к границе - душманские посты, на пакистанской стороне - их лагеря.

Но пограничники, окопавшиеся на нашем склоне Турегарегара, спокойны. Кончается час утреннего чая. У выложенного из камней блиндажа тлеет костер. Артиллеристы возятся у пушки. Солдат Тагайбек диктует полковнику Атмару письмо жене и полуторагодовалому сынишке в Кундуз. Письмо короткое и состоит, в основном, из традиционных фраз: как здоровье, как дела?

Атмар обещает опустить письмо в Кабуле - быстрее до Кундуза дойдет. А Тагайбек, скуласто улыбаясь, заверяет в свою очередь: «Отсюда, с горы, не уйдем»…

Мы с полковником Атмаром улетали из Хоста утром. На обочине грунтового аэродрома, на узкой полоске травы вдоль арыка, расположились в ожидании самолета пассажиры: седобородый, в круглых очках крестьянин с кошелкой, нарядные парни в белых долгополых рубахах поверх широких шаровар. Женщины, накрытые ядовито-ржавыми чадрами, сидят на корточках особняком, похожие на копенки сена. Ребятишки обнимают их за шею, и матери поглядывают на них сквозь сеточку чадры.



В Хосте


Аэродром клубится пылью: два пятнистых вертолета с водой и боеприпасами, оторвались от земли и в крутом вираже берут курс к горе Турегарегар. Гора прикрывает и этот пыльный аэродром, и этот одноэтажный городок на краю афганской земли, весь прошитый строчками кипарисов и сосен.

7 сентября 1984 года.



Поэтический комментарий

Виктор ВЕРСТАКОВ

CПРОСИ ПУСТЫНЮ

Опять жара за шестьдесят,
пески взметнулись и висят.
И лезешь в бронетранспортер,
как в полыхающий костер,
выхватывая из огня
боекомплект шестого дня.
А сколько их еще – спроси пустыню.

Шесть дней назад (сказал комбат)
разведка видела отряд:
прет от границы прямиком,
наверно, коротко знаком
с оазисами на пути.
И мы должны его найти.
А сколько их еще – спроси пустыню.

Гудят вертушки день и ночь,
они хотели б нам помочь,
да разглядишь ли свысока
среди проклятого песка,
десяток тех, что ближе шли?
А сколько их еще – спроси пустыню.

Шесть дней в песках искали тень,
седьмой удачный выпал день:
подул нам в лица, наконец,
не теплый ветер, а свинец –
с бархана, с гребня, с бугорка
ударили три ДШКа.
А сколько их еще – спроси пустыню.

Пускай под семьдесят жара,
сегодня лучше, чем вчера.
Два взвода двинуты в обход,
их прикрывает третий взвод,
четвертый с пятым – на заслон,
гранатометный взвод – на склон.
А сколько их еще – спроси пустыню!

Прошла минута или час,
какая разница для нас,
когда окончен разговор
и тащишь в бронетранспортер,
перехвативши за приклад,
в тебя стрелявший автомат.

А сколько их еще – спроси пустыню!