© Copyright   Окулов Вадим Сергеевич  (greshnoff@mail.ru)

Добавлено: 2019/09/04

Глава Афганистан -1979-1992

Годы событий: 1986
Обсуждение произведений

Вадим ОКУЛОВ, Владимир ПЛАСТУН

Все до боли знакомо. До буквальной боли - рези в глазах. Их от колкого солнца не спасают мгновенно темнеющие очки-«хамелеоны».
Зной. Полдень. Герат. Упругий верховой ветер бьется в кронах столетних сосен. Город прошит их рослыми рядами, словно ковер узорами.


Сердце сжимается от воспоминаний. И семь, и пять лет назад по этим улочкам мы ходили и ездили, вглядываясь в здешнюю жизнь сквозь смотровые стекла БТРа. Ожидая грохочущего залпа гранатомета из-за дувалов, автоматной очереди с одной из бесчисленных плоских крыш…

Буро-бежевая громада знаменитой цитадели, вознесшейся над хитросплетениями древних улочек, прикрывала в ту пору своими стенами командный пункт афганского армейского корпуса. По цитадели, некогда разрушенной Чингизханом и Тамерланом, затем отстроенной сыном Тамерлана – Шахрохом, нещадно били ракетами мятежники...

…Тихо. Оцепененье зноя. Видим крутой изгиб стен, запрокинутых в слепящее синевой небо. Цитадель почти восстановлена жителями Герата и специалистами ЮНЕСКО при финансовой помощи этой организации, включившей древний памятник в список мировых архитектурных ценностей.

Былых разрушений и в городе почти не видим.

- Восстановлены десятки домов, - подтверждает губернатор Герата Азис Бехбуд. – Пришла пора заниматься и благоустройством города.

Губернатор, сменивший год назад на этом посту Ф. Халекьяра, ставшего ныне премьер-министром Афганистана, - интеллигент с мягкими чертами лица, седеющими волосами, внимательно вслушивается в русскую речь. Многое понимает. Коренной гератец, он окончил в Югославии Белградский университет. Доктор биохимии. Но применение себе нашел здесь, как видим, иное.

Хотя тема науки и образования по-прежнему близка ему. Рассказывает нам, что идут регулярные занятия на всех четырех факультетах гератского университета и в педагогическом институте. Открыты все городские школы…
Главные трудности гератской власти в политической области – как достигнуть соглашения со всеми местными авторитетами. А в экономической – восстановление нормальной хозяйственной жизни.

- Так или иначе, - говорит Бехбуд, - развиваются все сектора экономики. Население ведет нормальный, мирный образ жизни. Все главные магистрали: на юг - на Шинданд, на восток – к Мазари-Шарифу, на север – к Торагунди, на запад – к иранской границе открыты для гражданского транспорта. Есть возможность принимать в Герате туристов…

Слушаем рассказ губернатора в относительной прохладе комнаты в Хонайе Герат – городском дворце. Только что осматривали его двухсветный зал постройки XVIII века, украшенный резными деревянными колоннами, надписями под высоким потолком – изречениями пира Хаджи Абдула Ансари. Вот и портрет самого пира на мозаичном деревянном панно среди диковинного орнамента. Духовный вождь древнего Герата словно прислушивается к доносящемуся снаружи жаркому дыханию дня.

Прислушиваемся и мы. Докатывается гул дальнего удара…

Ракета!

Такой удар настиг нас еще на пути от аэродрома в Герат, когда мы ехали в автобусе без ветрового стекла. Помятый войной рыдван жадно заглатывал летящий навстречу жаркий ветер, а наш сосед – полковник Мухаммад Абдул Расул, радостно улыбаясь воспоминаниям, толковал о годах учебы в Алма-Атинском общевойсковом училище. Лишь когда автобус, слегка притормаживая, приблизился к Герату, полковник объяснил причину гонки по разбитому тракту: водитель старался побыстрее проскочить опасное место.

Наши воспоминания были другими. На полпути от аэродрома к городу стоит близ обочины четырехэтажная гостиница «Герат», битком набитая в былые времена советскими советниками – военными и гражданскими. Стекла в здании были в ту пору выбиты, и окна заколочены фанерой. А по обе стороны дороги почти непрерывно вели стрельбу друг против друга бойцы отрядов Фарида и Фарука: первый отряд перешел на сторону власти и ненасытно впитывал в себя дареные «калашниковы», другой же с ожесточением расходовал боеприпасы на переметнувшихся вчерашних соратников и на идущие к Герату и обратно советские БТРы.

Слушая воспоминания полковника, взглянули на промелькнувший мимо отель – так и торчит в окнах фанера вместо стекол…

Действующая гостиница в Герате одна. В затемненной прихожей, устланной коврами, к одному из нас метнулся безусый человек в пиджаке:

- Рафик мушавер! Товарищ советник!

Прикасаясь по афганскому обычаю щекой к щеке – в знак сердечного признания – тот из нас, кто работал семь лет назад советником в кабульской партийной газете «Хакикате инкилабе саур» («Правда Апрельской революции»), мучительно вспоминал, но так и не вспомнил, как зовут этого парня, сотрудника редакции, выпускника Ставропольского пединститута.

А тот уже рассказывал, радуясь неожиданной встрече и случаю поговорить по-русски…

Судьба и война забросила кабульского журналиста в Герат. И сейчас он – секретарь одной из местных партийных организаций.

- Как здоровье, как семья?

- Да я еще холост: мне, мушавер, всего тридцать. Как жизнь? Нелегка. Партия Отечества теперь не командует всем, как раньше – есть и другие партии. Но и у вас в Союзе, я слышал, коммунистам не просто. Неужели лишат Ленинград имени Ленина? Ведь это великий человек!

…Переводим разговор на здешнюю жизнь.

В последние 4-5 дней ракетные обстрелы Герата усилились. Кровь, жертвы. Но в целом обстановку не сравнишь с той порой, когда здесь воевали советские войска.

- Мы, партийцы, раньше носа в кишлак сунуть не могли, - рассказывает старый знакомый. – А теперь ездим туда вести пропагандистскую работу. Пропагандой ведь, вы знаете, можно порой достигнуть большего результата, чем боевыми действиями...

Странную смесь примет войны и мира увидели мы в Герате. Жизнь здесь, несомненно, иная, чем в памятную нам пору. Клубится народ у дуканов, на торговых улицах. Недалекая граница с Ираном открыта: идет торговля, продолжается возвращение беженцев («Человек 50 в день», - говорил нам губернатор).

О сотрудничестве с нашей страной губернатор отозвался оптимистично:

- Экономические отношения развиваются хорошо. По прямым связям с Туркменистаном обмениваемся традиционными товарами. В поликлиники и больницы Ашхабада и Мары приезжают на лечение наши больные.
Что же до общей оценки ситуации в провинции, то, по мнению доктора Бехбуда, правительственные силы контролируют ее полностью, обеспечивая безопасность жителей.

Так-то оно так…

Но вот обстрелы…

Противник, по словам генерал-лейтенанта Абдула Саттара, заместителя командира 4-го корпуса, усиливает атаки. Информация, которой снабжал нас генерал, неспешно поворачивая к нам от карты словно из бронзы литое красивое лицо, звучала совершенно так же, как если бы мы слушали ее года три назад: «Десять тысяч 500 человек, состоявшие раньше в бандах, заключили с нами соглашение о примирении. 27 групп вооруженных мятежников ведут с командованием корпуса переговоры. Из 14 уездов провинции 13 – в руках правительственных сил…».

Афганский наш опыт, однако, побуждает относиться к цифрам с осторожностью. Число «перешедших на сторону правительства» зачастую величина условная, ибо, если суммировать все сообщения подобного рода о потерях мятежников, о взятых складах с оружием, кому бы ныне и направлять американские ракеты на афганские города?..
Война лишь отползла чуть вдаль от Герата. 14-й из уездов провинции – Зиндаджан – в руках знаменитого во все времена афганской войны полевого командира от «Исламского общества Афганистана» Турана Исмаила.

- С каждым днем вокруг него сжимается кольцо окружения, - оптимистично обрисовывает оперативную обстановку генерал-лейтенант. – Мы действуем методом вытеснения. Наша задача – не уничтожить уездный центр – там ведь мирные жители! – а вынудить Турана Исмаила сдаться. Деваться ему некуда: у него отряд всего в 300-400 человек…

Генерал докладывает убедительно. Очень надеемся, что наш афганский опыт устарел…
…Полдень. Зной. Жаркий ветер.

Площадь у пятничной мечети Джамиль. Ослепительной синевы купола взметнувшихся в небо минаретов. Изукрашенный портал, перед громадой которого хочется, подобно правоверному, сняв обувь, пасть ниц.

По сводчатому коридору выходим на безбрежную внутреннюю площадь, окаймленную мозаичными стенами медресе. Босиком движемся к мраморной ступенчатой трибуне рядом с михрабом, с которой мулла возносит хвалу аллаху.
С любопытством рассматривая сокровища знаменитой мечети XII века, соперничающей лишь с кандагарской и не менее знаменитой в Мазари-Шарифе, наталкиваемся на столь же любопытный взгляд, устремленный на нас: седобородый моулави выглядывает с крыльца.

- Салям алейкум, господин моулави!

- Здравствуйте! Добро пожаловать! – звучит в ответ по-русски.

- Откуда вы знаете русский? Бывали у нас в Средней Азии?

Моулави покачивает бородой в ответ: нет, у нас не бывал. Продолжает разговор на дари:

- Я когда-то, лет 30 назад, был разнорабочим – ваши инженеры строили нам дорогу. Этого не забыть…

Не обольщаемся: помнит мулла, не может не помнить другое – три года назад русские в Герате носили в руках оружие. Может, это и подливало масло в большой огонь гражданской войны? Но ведь не упрекнуть приезжих «неверных» хочет седобородый, а напомнить, что живы в его памяти иные времена…

Приезжие иностранцы – редчайшие ныне гости в Герате. Хозяин антикварной лавчонки близ мечети радушно суетится перед нами возле своего товара, но цены не сбавляет: знает, почем нынче в Кабуле знаменитые бокалы из гератского стекла.

Сопровождающие нас гератские наши хозяева приглашают побывать на базаре. Соглашаемся: интересно почувствовать, как пульсирует здешняя жизнь.

К нашему приезду, как видим, подготовились: у ворот, ведущих в лабиринт торговых рядов, - ополченцы с автоматами. Узкий проход теснят мешки с пшеницей, сорго, с какими-то душистыми травами, торговцы пересчитывают деньги… Только что, вероятно, здесь кипел торг. А сейчас кроме нас да сопровождающих… никого!

- Откуда рис, бобо-джан? – спрашиваем старика-торговца, уважительно увенчивая собеседника словом «дорогой».

- Из Кандагара, и изюм оттуда же – они в Афганистане считаются лучшими. А цены высоки потому, что довезти непросто…

- Могли бы быть и ниже, - говорит нам молодой дуканщик. – Да вот беда: везде поборы. Везешь товар из Ирана: иранские пограничники – «дай!». Едешь дальше – плати дань полевым командирам. Да и наши солдаты не гнушаются потребовать свою долю.

- Война измотала людей, - вздыхает торговец. - Что же нам делать? Мы «на своем уровне» давно бы договорились. Да, видно, есть и на той, и на нашей стороне те, кто не хочет терять власть, высокие посты. Видно, им война – мать родная, хоть все и говорят, что именно они предлагают свободные выборы. А само по себе национальное примирение – вещь хорошая…

…На аэродром Герата возвращаемся вертолетами. Догадываемся: наши сопровождающие не случайно стремились избежать повторения утреннего маршрута: береженого бог бережет.

На вираже в иллюминаторы самолета, взявшего курс на Кабул, вползает бесконечная череда гор.

Бесконечная, как здешняя война.