© Copyright   Грешнов Андрей Борисович  (greshnoff@mail.ru)

Добавлено: 2007/02/10

Мемуары Кандагар

Годы событий: 1982-1983
Обсуждение произведений

Можно ли выиграть в лотерею "Мерседес-Бенц" SL-600? Теоретически, да. Для этого необходимо всего несколько условий. Человек должен оказаться в нужное время у нужной кассы и купить тот самый счастливый лотерейный билет. Играющий вряд ли существенно увеличит свои шансы на выигрыш, купив сразу несколько лотерейных билетов, скорее наоборот - приобретая больше, он лишь множит свой проигрыш, так как проигрышных билетов значительно больше. Ну и, конечно, "Мерс" должен быть в наличии, иначе лотерея утрачивает всякий смысл.
В разные годы своей жизни я покупал лотерейные билеты. Когда был маленьким, мы с отцом иногда проверяли в Сберкассе билеты денежно-вещевой лотереи, полученные на сдачу в кассе гастронома. Затаив дыхание, сверяли цифры. Два раза совпали номера, но вот серия из четырех цифр не совпала до конца ни разу. Выигрышем нам были два советских рубля. Отец сказал мне тогда: "Смотри, но не подражай! С государством в азартные игры играть бесполезно. Билетов больше, чем выигрышей. Ты всегда будешь в проигрыше".
В год смерти моего отца я купил свой счастливый билет. Правда, выигрыш по нему получил не сразу. До сих пор мне кажется, что его кто-то специально подтолкнул к моей руке, мне оставалось только его взять и ждать...
... Сухой послеполуденный ветер обдувал наши с Валеркой лица, неся прохладу и дремоту. Прислонившись к задним колесам БТРа, прячась с правой его стороны от надоедливого солнца, мы курили и вели неторопливую беседу. Валерка был явно рад тому, что я оказался не особистом и расспрашивал про Джелалабад. Из люка, спешно закрытого Лехой с внутренней стороны, как он ни старался, все-таки тянуло горелой травой. Ветер завихрялся о броню и отбрасывал запахи обратно. Аромат жженой полыни был хорошо знаком, он располагал к чему-то близкому и родному, вызывал приятные воспоминания. Впервые дернув чистого чарса и запив его водкой в 79-м, я долго смеялся, пока не стало судорогами сводить живот, а потом всю ночь снилось, что я разговариваю со зверями и птицами. К утру я забыл самую малость - тот код, который позволял нам понимать друг друга. Чтобы вспомнить заветные слова, я курил опять. Опять вспоминал и опять забывал. Потом понял, что это обман. Но ощутить здесь в степи, что кто-то пытается пройти этим же путем, было почему-то приятно и по-доброму смешно. Такой же, как я три года назад, только форма другая..
-- Слышь, вы с нашим сержантом тезки. Во дела!
-- А у меня брат тоже Валерка, только двоюродный. Гитарист. А Валеркин брат тоже Леха. Он за дубль "Локомотив" играет. Чудно, у всех одинаковые имена. Бывает же!
-- Да уж, офигеть. Везет же, сколько братьев.
-- Родная-то у меня сестра, все братья двоюродные. Хорошо, что сестра, ей хоть здесь не париться. Вы с рейда без потерь? Что-то вас больше недели не было.
-- В общем, потерь нет, устали только как черти. Один только того... контуженый.
-- На мине?
-- Не, с БТРа свалился.
-- Ну, до свадьбы заживет.
-- Андрей, а как в Джелалабаде было? Говорят, там вообще п...ц.
-- Лично у меня, Валер, своя была специфика. Не война, а не пойми что. От жары к танку подходить было боязно, не то, что б в него залезть. Да и не сохнет там ни хрена, намастырились на броне трусы сушить. Вот и весь опыт. Лазали с афганцами по трассе, особо и не воевали. Только мин противотанковых было очень много, в основном технику свою горелую оттаскивали. С вашей войной не сравнить, конечно. Кандагар. Как вы вообще здесь живы то? Ничего? Ну-ну. Что здесь ничего - так это погода - вон ветерок задувает, просохнуть хоть можно.

Валеркино лицо сначала смешно вытянулось, а потом расплылось в простодушной широкой улыбке.
- Во, бля, Джелалабад. А мы здесь про него ужасы впитываем. Бывает же!
Голый по пояс худой и жилистый пацан, хитро повернув голову влево, покосился в сторону сидевшего к нам спиной и обнимавшего правой рукой КПВТ сержанта в хэбэ и панаме и широко улыбнулся.
-- Слышь, это не мушавер, а тарджуман джелалабадский.
Сержант даже не обернулся, только что-то злобно прошипел ему через плечо. Валера тяжело вздохнул, встал зачем-то, а потом опять уселся в тень. Потом опять встал и полез в люк, закрыв его за собой. Через минуту он опять вылез и протянул мне коробок спичек. Я закурил "Яву" и, затянувшись, выпустил большое облако табачного дыма, давая понять, что совершенно не чувствую знакомого запаха, которым тянуло из люка. Подумалось, что я действительно мог быть похож на мошавера - зампотыл отдал мне свою выгоревшую на солнце, почти белую хэбэшку, чтобы при поездке на кяризы я ничем от других не отличался. Черноволосый, с огромными, как у Буденного, толстыми усами, спокойный, плотный и коренастый человек деловито и обстоятельно объяснял мне цель "проката" куртки: духи постоянно наблюдают за окрестностями бригады, в том числе и за этим кяризом, располагающимся в самом начале дороги на Спинбулдак. Собственно, их по этому кяризу недавно и гоняли, а потом решили завалить его от греха гранатами. Если что-то "цепляет" их глаз, начинают обстреливать это место, если видят обычную картину - БТР и купающихся военных - ничего не предпринимают, потому что просто привыкли. А к джинсам душманы, наверное, тоже притерпелись - советники КГБ, которые жили в домиках-виллах, разделяющих бригаду и чисто поле в сторону Тор Коталя, все как один носили джинсы. Наверное, поэтому зампотыл ничего мне про джинсы и не сказал. Но мой внешний вид ему явно не нравился. Я бродил по полупустой территории 70-й бригады как махновец - волосатый, небритый, в голубых джинсах и "вареной" джинсовой рубахе с большими открытыми карманами. На носу - очки-капли. В общем, "Монтана". Не хотелось, конечно, так выглядеть, но что поделаешь. Летел я сюда на пару дней, с афганским министром культуры, а завис уже на десять, и с нашими советниками. С министром, правда, в городе свиделись. А то как-то совсем неудобно получалось Половина командированных разбежалась еще в Кабуле, после того как афганский борт, в котором мы сидели, шлепнулся на минное поле, из-за отказавшего двигателя.. А комитетский, на котором мы прибыли, зачем-то летал по кругу - по всем гарнизонам. Только потом стало ясно зачем. Аккуратно прикрытый брезентом за кабиной пилотов на обратном пути приютился цинковый ящик. Всего один. Своих возили потихоньку. Собираясь на два дня, я ни смены одежды толком не взял, ни бритвенных принадлежностей. Положил в сумку, правда, мушаверскую тонкую "форму" серо-голубого цвета - необычайно популярная в то время была в Кабуле одежда. Шили ее в ателье в городе. Но здесь, в Кандагаре, за день она превратилась в грязный пыльный мешок. После стирки носить ее не было возможности, потому, что не мог найти утюга. Когда раздобыл утюг - не было электричества. Джинсы от пыли стали белыми. Рубаха джинсовая спасала - пот остывал на ней белыми кривыми линиями под стать "мрамору" варенки. Только подмышки приходилось постоянно тереть мокрым платком. Там белые круги все-таки выделялись. Целая беда была со стиркой одежды.
Когда окончательно запаршивел, пошел в бригаду и попросил у зампотыла тазик и кружку. Он был нормальный человек и, глядя, на мою бытовую неустроенность, снабдил меня всем необходимым. Я с радостью постирал с порошком, купленным в кантине у "Арианы", трусы, носки и рубаху, развесив их на веревке, натянутой перед входом на "виллу". Стиральный порошок с девичьим именем "Дарья" ( по-афгански - "море") продавался в почти игрушечных маленьких пачках, как раз на одну стирку. Пока сохла одежда, сидел у крыльца и смотрел на стоявший в поле на расстоянии более километра чуть правее бригады странный объект под названием "ракетный дивизион". Признаков жизни там за 10 дней я так и не заметил. Мне объяснили, что ездят туда крайне редко, чтобы не привлекать внимания душманов. Лишь однажды я все же рассмотрел ближе к вечеру стоявший рядом с объектом УАЗ, но и в нем людей не было.
За полчаса все высыхало, можно было ходить в чистом. Воду набирали из скважины-трубы, которая стояла за невысокой загородкой на взгорке у арыка, отделявшего домики мошаверов от бригады, обнесенной масксетью. Скважина была не очень удобная. Чтобы сверху вниз пошла вода, нужно было нажимать на рычаг, располагавшийся высоковато от горловины трубы. Можно было налить кружку или тазик, а вот дотянуться ртом до трубы не было никакой возможности, и пока у меня не было емкостей, я частенько вспоминал басню Крылова "Лиса и виноград" и ждал, когда у скважины кто-нибудь появится. Кто-то держал, а я пил. Зампотыл объяснил, что кружка и таз - солдатские, я их поставил в караулку на оцинкованный стол сразу, как бойцы пришли из рейда, поэтому последний день перед отлетом из Кандагара опять ходил грязным и хотел пить. В один из дней, когда у меня еще не было солдатского таза, я решил постирать носки и помыть ноги прямо на скважине. Когда дело уже подходило к концу, с территории бригады появился офицер и отчитал меня за это, сказав, что люди отсюда пьют. Было стыдно.
Прилетели мы тогда в бригаду вечером. Замначальника отдела борьбы с бандитизмом Иван Иваныч, потеснив кого-то из мошаверов, расселил нас с советником афганского телевидения Эдуардом во втором справа домике в "ряду", выходящем в степь. Эдик сразу пошел к начальству в крайний домик в ближнем к бригаде "ряду" обсуждать возможности претворения в жизнь планов начальника одного из управлений ХАД в Кабуле товарища Бахауддина, А я озирал окрестности и ждал намеченных на эти дни встреч в городе.
В Кандагаре за два дня отработал по полной. Кроме того набрался впечатлений - первая поездка в Кандагар незабываемая.
Степная дорога, кое-где посыпанная гильзами, ООНовский городок с нашими военными. Огромный пустой бассейн, по периметру которого уложены мешки с песком, БТР на углу. Голые люди в трусах и бронежилетах Объект "шлагбаум" в чистом поле с аккуратными, выложенными большим квадратом, камнями. Враждебный, но красивый город с высокими тенистыми деревьями и попугаями, сидевшими на ветках. Отдел борьбы с бандитизмом. Бронежилет, шляпа на глаза и синие "Жигули". Смотрю в пол, по сторонам не глазею - таково указание. Проносимся как пуля по Черной площади к ГСМ. Огромная желтая лысая поляна, дороги по периметру квадрата. На центральной прямой дороге афганский пост. Туда ездить нельзя - мины. Каменное кресло с цепями. Прапор с канистрами. Дуканы, дуканы, базар. Пост с позывным "Памир" - за огромным котлованом, застроенным глинобитными домиками в "зеленке" - какая-то вышка. Правее, на дороге, сквозь деревья, стволом справа налево танк, мешки с песком. Элеватор. Взрыв. Стрельба. Бешеная гонка домой из города. Фокусы советников с покупкой овощей. Вся операция занимает 15 секунд. Пыль, пыль, пыль. Белая как мука...
...Валерка рассказывал мне про свою родину, а я слушал, надеясь запомнить его слова на всю жизнь. Ни ручки, ни блокнота у меня не было. Просто запоминал. А потом все же попросил у него что-нибудь пишущее. Он крикнул Лехе - худому пареньку с напряженным, заспанным лицом и тот, поерзав внутри БТРа, выкинул оттуда шариковую ручку "Бик". На смятой пачке "Явы" я нацарапал; "Валера. Кяризы". И еще номер их БТР. Эта пачка хранилась у меня очень долгое время. Собираясь куда-то, я всегда предварительно вытряхивал свою коричнево-красную кожаную сумку, чтобы посмотреть, нет ли в ней чего-то полезного. И всегда натыкался на эту пустую смятую пачку. Два раза выбрасывал ее в пластиковую корзину для мусора на рабочей вилле, но, спохватившись, перерывал мусорное ведро и находил ее. Потом, устав от этой неравной борьбы со своим "оставлю на потом", перенес эти три слова в записную книжку. И еще, чтобы уж точно не забыть, записал эти данные на ремень одного из двух своих желтых чемоданов. Эти желтые чемоданы мы покупали с мамой, когда я в первый раз летел в Афганистан. Так и таскал их за собой все годы, а потом не было сил выбросить. Память. Теперь я был уверен, что не забуду эту встречу никогда. Но забыл. Уже когда не стало СССР, я иногда натыкался в своем хламе на вырванный из книжки листок с надписью: Валера. Кяризы. Трехзначная цифра. Куда-то делся тот листок. Выброшен за ненужностью один из чемоданов. По иронии судьбы, именно тот, на котором все это было записано ...
Яркое, жгучее, почти ядовитое солнце, постполуденная тишина. На первом КПП, выходящем в сторону взлетки и "Майданека", никого нет. Все спят. Я тихонько захожу на территорию бригады. И через 22 года я с закрытыми глазами могу пройти по ней, не споткнувшись. Тридцать шагов вперед. Слева караулка. Полуторная, всегда открытая дверь-проем. Внутри слева маленькая табуретка и под левой рукой большой оцинковкой стол. Напротив какая-то стеклянная стела. Наверное, знамя или вымпел. За столом проход внутрь, там, в темноте ряды стеллажей и коридор влево. Если не заходить в караулку, а идти прямо от КПП, упрешься в торец вагончика-"Березки". Там что-то внимательно пишет на листочке прапорщик. Он проводит учет, пока весь личный состав в рейде, и ни за что - ни за чеки, ни за афгани, не продаст вам пачку сигарет.
Правее валютного продмага деревянно-щитовые офицерские модули с входом посередине. В одном из них, в левой половине, живет зампотыл, который богат новыми армейскими куртками. Чтобы дойти до "Березки", необходимо пересечь плац. Ровно с середины плаца направо уходит аллея. Сорок шагов вперед. Слева - кухня и столовая. Справа - большая коричневая деревянная постройка. Двадцать шагов вперед. Ряды палаток. По левую сторону аллеи - маленькие сержантские палатки, с плаца они кажутся треугольными, как паруса на лодке, потому, что их что-то заслоняет. Во второй по счету живет Сержант. Справа от дорожки - огромные солдатские палатки, выходящие торцами-входами к коричневому зданию и немного к аллее. Во второй палатке живут Валера и Леша. Один спит на верхнем ярусе кроватей по середине второго ряда, другой в самом конце палатки, в третьем ряду. Ровно за их палатками, с противоположной стороны - еще один плац с флагом, он напоминает линейку в пионерском лагере. Флаг спущен...
...Ночь, гул и свет от прожекторов боевых машин. Я просыпаюсь и выхожу наружу из домика-виллы. Со стороны, противоположной первому КПП, в бригаду въезжают машины. Солдаты пришли из рейда и будут спать весь следующий день, они это заслужили.
Девять утра, бегу в бригаду, жду, когда проснется зампотыл. Стою на плацу и смотрю на аллею деревьев, которые посадили солдаты. Навстречу мне идут три бойца. Один, голый по пояс, с перекинутым через плечо полотенцем, чешет в сторону "Березки" со стороны сержантских палаток. Он бодр, и у него наглая морда. Двое других, тоже голые по пояс, растворяются в солдатских палатках - наверное, возвращаются из сортира. Опять тишина, и никого нет. Проснувшийся Буденный говорит, чтобы я шел домой, и что раньше обеда никто не встанет - все в умате. Иду к собачнику, обогнув бригаду со стороны арыка. Один солдат разносит собакам еду и воду. Собаки не реагируют - все поголовно спят в зарешеченных вольерах и видят страшные сны - повизгивают, поскуливают. "Устали", - говорит солдат.
Пока солдаты спят, пытаюсь себя чем-нибудь занять. Иду дальше, на кладбище битой техники захожу направо в закуток. Среди разного рода железа внимание привлекает странный пулемет. С виду, он похож на "Максим", только больше раза в три. Гибрид между пулеметом и ЗУшкой, с огромным щитком. Залезаю за этот пулемет, и представляю, какая у него скорострельность и убойная сила. Наверное, духовский или афганский. Раритет. Рядом стоит огромных размеров полуразобранный мотор-дизель. Целый клад полезных гаек и болтов. Выхожу из загона и иду дальше по периметру.
Кто-то окликает, конкретно матом. "Куда пресся, ох..ел"? Понимаю, что неправ, возвращаюсь. Действительно, кто-то еще позавчера сказал, что где-то здесь минное поле. Иду назад, сажусь на бетонный порог виллы и начинаю ждать полудня. Становится жарко, и я засыпаю прямо на пороге своего временного дома.
Будит зампотыл. Рядом с ним Эдик, Иван Иваныч и еще двое офицеров из бригады. Ни фига себе, уже три часа дня. Сколько же я проспал?
Идем с запмотылом обратно в бригаду. Теперь на КПП уже сидит и полуспит прапорщик, но пароль не спрашивает. Мы доходим до плаца и идем к аллее, останавливаемся возле палаток. Офицер заходит во вторую палатку, у входа которой в левом ряду на панцирной кровати мирно спит, обняв автомат, дневальный. Он осторожно будит его. Боец не вздрагивает, а тихо встает, потом опять ложится. Офицер вновь тихонько его трясет. Тогда солдат, уже понимая, что это пришли к нему, поднимается и пытается уловить смысл сказанных ему слов. Бросает на кровать автомат и бежит будить двух бойцов. С верхней койки во втором ряду спрыгивает боец и начинает метаться, ничего не понимая, потом бежит через аллею во вторую сержантскую палатку, потом несется назад к себе. Мы выходим через второе КПП, где нас уже поджидают два УАЗа. Через пять-семь минут из-за "собачника" выныривает БТР. Спереди на броне Сержант, правой рукой держится за пулемет. Он здесь человек уважаемый. Все обращаются к нему только по имени. Буденный рассказывает, что они постоянно ездят только с этим экипажем, так как, по его словам, ребята очень надежные.
До кяриза совсем недалеко. Пока два офицера ищут возможные мины у подземного водоема, мы стоим в сторонке и смотрим, как БТР разворачивается пулеметом в сторону реки, у которой нет берегов. Вода и берега сливаются в одно совершенно ровное плоское пространство. Таких рек больше в Афганистане нет. Только здесь.
Офицеры купаются, потом начинают ловить маленьких крабов и рыбу. Крабов наловили аж полный чайник.
Все офицеры значительно старше меня, и у них ни у кого нет спичек - не курят.
Один из них, стоя у меня за спиной, рассказывает про экипаж БТРа сопровождения. - Сержанта зовут Андрей. До него тоже был Андрей, золотой бал парень..
- Почему был? Погиб что ли?
-Нет, подорвался сильно… У него панама была незабвенная. С надписью «ДЮША».
-Как это?
-Английскими буквами было написано - DUSHA.
Старший офицер цыкает на моего собеседника и заставляет его замолчать. Стоим, молчим, каждый думает о своем..
Прошу разрешения пойти к бойцам. Никто не возражает, даже особист. До БТРа метров 150-200. Иду по степи, оборачиваюсь. По тому, как внимательно смотрят мне в след офицеры, прекратившие купаться, догадываюсь, что смотреть лучше не в небо, а под ноги. Последние метры одолеваю быстрыми прыжками, стараясь не касаться земли. Благоприобретенный в Джелалабаде страх ко всему, что лежит в земле.
При моем приближении бойцы запрыгивают внутрь БТРа. Сержант как сидел, так и сидит, даже головы не повернул. Не знаю, как к нему обратиться, и говорю глупое "здравствуйте, нет ли у Вас случайно спичек?". "Случайно есть". У него характерный сибирский выговор и огромные ладони. Сержант стучит два раза чем-то по броне, оттуда вылезает Валера...
Какой приятный день. И главное, что он никогда не закончится, вечер не придет. Я так хочу, так оно и будет.
За беседой не замечаем, как летит время. Возвращаемся в реальность только тогда, когда Сержант говорит, что с кяриза уже руками машут. Спрашиваю, можно ли мне обратно с ними в БТРе поехать. Сержант не против, но вот как на это посмотрит особист? Бегу к кяризу, стараясь по своим же следам. Особист против категорически. То, что я так быстро сошелся с солдатами, его настораживает. Едем назад в УАЗе.
У "собачника" стоит БТР, ребятам еще куда-то ехать. А УАЗы пылят к арыку и "виллам". Прошу остановиться - не попрощался с бойцами. Бегу к бронетранспортеру. Добежав, понимаю, что никаких слов нет, только эмоции и ком в горле. Я в Кабуле, а они здесь. Спиной ко мне сидит сержант. Я называю его по имени, он оборачивается, в его вдруг широко открывшихся глазах удивление. Откуда я знаю, как его зовут? Валера сказал. Я все же нахожу нужные слова. "Удачи вам, ребята". Сержант протягивает мне руку. Она огромная. Он осторожно жмет мне ладонь - не сломать бы. Ладонь у него как струбцина, в которой зажата моя деревянная заготовка. "До свиданья, может, когда и свидимся" - я смотрю в его широкое и вдруг ставшее совсем добрым лицо. "Да, обязательно свидимся", - говорит он. Можем уже сегодня. Приходи футбол смотреть вечером. "За кого болеть то?". Из люка высовывается Валеркина голова - " За разведроту". На Сержанте великолепные кожаные кроссовки. Я завидую ему. Мне думается, что не так уж все и плохо у них, если у парня такие кроссы. Они смогут постоять за себя.
Посмотреть игру не удалось. Борт пришел, как обычно, не вовремя. Солдаты только начали вешать сетку на ворота....
...Большой выигрыш может, наверное, привести к разрыву сердца. Всплески эмоций вообще не сулят здоровью ничего хорошего. Играющий должен хорошо подготовиться к возможному выигрышу, так как он может серьезно нарушить привычный уклад его жизни и как следствие - изменить его психическое состояние.
На протяжении долгих лет я неосознанно готовил себя к выигрышу. Как это было?
В 1988 году я стал лектором поневоле. Партия умела использовать чужие промахи себе на пользу. Полгода наказания - пытка советской властью. Я читал лекции о ситуации в Афганистане. По окончании одной из таких лекций в Библиотеке иностранной литературы, ко мне из первого ряда подошла женщина. Губы ее дрожали. "Мой мальчик в Кандагаре. Как он там?". Я стал что-то говорить о национальном примирении, просто слов других на ум не приходило. Потом мне стало стыдно, что я здесь, в Москве, а ее сын в Кандагаре. Лектор-партиец из меня получился плохой. Я взял ее руку в свою и сказал, что единственный выход из этой ситуации состоит в молитве. Я не знаю, что стало с ее сыном. Но тогда я вспомнил Сержанта и его бойцов, с которыми меня однажды свела судьба.
В 1990 году, когда я вернулся из Афганистана окончательно, у меня появилась потребность в общении с теми, кто видел все это. Мои мирные сверстники меня не понимали, да и я их понимал с трудом. Хотел казаться циничным, но даже это не получалось.
15 февраля после поездки на Ваганьковское кладбище, где тоже похоронены наши солдаты, погибшие в Афганистане, мы приехали на "Рижскую", к матери одного из них. Его звали Игорь, он погиб в Кандагаре в 1987 году. В том же году проходила выставка "Афганская война" на Манеже. Там в одном из углов комнаты, задрапированной под солдатскую палатку, висел его портрет. Вот как все просто. Я живой, а он нет.
В 2001 году я производил дома ремонт. Стены и потолок внимательно красил Юра, по воле судьбы тоже солдат 70-й бригады. Он получил ранение в спину и голову в 1982 году, под Сенжараем, став инвалидом первой группы.

Я встретил Сержанта, спустя 21 год в Санкт-Петербурге. У него все та же огромная ладонь и широкое доброе лицо. Характерный выговор слов. Он уверенно стоит на ногах. Поначалу, когда я еще никого не знал, я постеснялся к нему подойти. Как тогда в Кандагаре я не смог с ним поговорить.. Но сейчас я нашел слова, потому, что очень хотел.
Я просто протянул руку и взял свой выигрышный билет. Я понимаю, что шансы на этот выигрыш составляли один к миллиону. Почти столько наших солдат прошло через Афганистан. Первая цифра этого числа - количество разыгрываемых призов. Все остальные - мои шансы на выигрыш. Я потом проверил себя, мой ли это билет и выигрышный ли он. Четкое указание Сержантом на место его проживания, обозначенное флажком на плане, не оставило и тени сомнений в том, что я выиграл. "Шестисотый" моей души. Наверное, все дело в серии билета – 1983. Выигрышная серия.
Розыгрыш проводился в Афганистане. В городе Кандагар.