БРАТЬЯ-2

...Афганская столица просыпается затемно, еще до первых криков муэдзинов, которые сегодня, к моему глубокому сожалению, уже не поют с минаретов мечетей, а предпочитают заводить магнитофонные записи с наставлениями пророка Мухаммеда, транслируя их спящим через громкоговорители. Утро начинается с едва уловимого запаха горящих дров, который становится с каждой минутой все сильнее. Это булочники раскочегаривают свои тандуры, готовясь к выпечке совсем постных, но до безумия ароматных пшеничных лепешек. «Нан» или «додый» - кто как из «шурави» на всю жизнь запомнил название этого вкусного пресного афганского хлеба. А у меня есть еще возможность не просто вспомнить, а пойти, да купить, взять лепешку в руку, оторвать хрустящую корочку и положить в рот, вспомнив при этом лихую революционную молодость... Дыму тандуров обычно сопутствует ранний рассвет, разгоняющий стаи бездомных собак, ставших настоящим бедствием Кабула. Четвероногие «братья», к которым афганцы относятся с прохладцей, стали частенько нападать на людей, в том числе детей - самых ранних афганских птах, спешащих в школу уже в шесть утра. Стайки маленьких девочек в белых платочках на головах с ранцами за спиной стараются перещебетать воробьев, налетающих на местные помойки словно саранча. Они улыбаются и смеются, и от этого на душе становится одновременно радостно и печально. Радостно от того, что это маленькие дети, живущие в своем розовом веселом мире иллюзий, и печально от того, что скоро эти иллюзии для них закончатся. Они повзрослеют, наденут на головы чадру и уйдут в в непростой безрадостный мир афганских женщин, вырваться из оков которого хватает воли и возможностей лишь единицам.
Постепенно улицы заполняются привычным утренним шумом - яростным «тявканьем» клаксонов машин, криками ишаков, скрипом телег и воем сирен машин полиции. Полицейские куда-то торопятся спозаранку, значит что-то нехорошее уже произошло и сейчас они будут с этим разбираться...
По Кабулу приятно ездить и ходить пешком только ранним утром, когда добрая половина населения города еще спит, а «злая» уже спит. Днем и вечером - это ад автомобильного произвола и душегубка, наполненная сизым дымом выхлопных газов, заставляющая кашлять не переставая. А встретить первые утренние часы в южном предместье столицы Афганистана с ее полуразрушенными мазанками, парикмахерскими, магазинчиками и почти первобытными дуканами - это дорогого стоит. Но только для тех, кто считает Афганистан своим вторым домом и кто провел там больше 10 лет. Рассказывая вам про кабульские улочки, я конечно же в первую очередь имею в виду старый хазарейский район, выходящий через не очень стройные ряды вилл к посольству России, которое здесь по старинке многие еще называют «сэфарате-е шурави» (советское посольство). Хазарейцы к нам относятся дружелюбно, я бы даже сказал с плохо скрываемой за маской «обиженных советской армией» теплотой. У многих здешних торговцев отцы и старшие братья служили в революционной армии экс-президента страны доктора Наджибуллы. Им есть что и с чем сравнивать. Шурави - их постоянные покупатели, а поэтому хазара старается их не обвешивать и не обсчитывать, ну разве если чуть-чуть, только для приличия.
Приятный, хоть и очень грязный район со своей речкой-вонючкой и зловонными арыками. Но это «свой район», где чувствуешь себя в относительной безопасности. Здесь только хазарейцы, других этносов нет. На новом «зеленом» рынке (старый в 80-е годы располагался в районе Шахре-Нау) был один узбек, приторговывавший самогоном и чарсом, но его местные «изжили как класс». Не любят здесь узбеков, ох как не любят. Но еще сильнее их не любят на «таджикских» западных окраинах города, именно там, где когда-то располагался наш «Теплый стан». На востоке Кабула - от нового «советского микрорайона» и до кабульского централа Пули-Чархи, откуда начинается трасса на Джелалабад, их просто ненавидят. И этому есть свое объяснение.
До начала Саурской революции и даже все десять лет ее «победы» представители различных национальностей уживались в Кабуле довольно мирно: национальный вопрос, если и стоял на повестке дня, то был одним из второстепенных. Но, как оказалось, всех «примиряли» лишь сносные экономические условия жизни, исчезновение которых поделило афганское общество четко, быстро и бесповоротно на замкнутые национальные группы, пытающиеся превалировать в борьбе за существование. Так было в 1992 году, когда к власти пришли «воины джихада», а прокоммунистический режим, успешно отражавший все атаки бандитов целых три года, из-за предательства Ельцина, оставшись без боеприпасов и авиа керосина, рухнул.
Сейчас в среде «россиян» не принято расписывать узбекский «беспредел» в Кабуле в начале 90-х годов, которые стали для столичного города еще более «лихими», чем для Москвы. Как-никак, а вождь узбекских военизированных формирований генерал Дустум помог тогда эвакуироваться из города работникам советского посольства, предоставив им свои самолеты для вылета в Мазари-Шариф. Но афганцы-то не «россияне»...
...Пуштун Амид Голь, живущий со своей семьей в старом восточном районе Кабула Карте-е Нау, построенном еще во времена Дауда, с ужасом и горечью вспоминал те дни. Когда прервав ужин, мы вышли перекурить во внутренний двор домовладения, толстяк, пыхнув чарсом, начал прокручивать в голове ролики незабываемых «мультфильмов», называя ад правления талибов детскими шалостями по сравнению с тем, что здесь творило дикое узбекское воинство. По словам Амида, поначалу здесь по праву сильного квартировались моджахеды-пуштуны, с которыми было можно ужиться, но Кабул был не резиновый, домов на всех не хватало и узбеки предприняли наступление на Карте-е Парван, начав обстреливать «мирняк» из...гаубиц и комплексов БМ, захваченных у правительственной армии. Это ровно то, что происходит сегодня в Донецке и Луганске. Есть только одно небольшое отличие - на афганском календаре сегодня 14 век, а на нашем, «цивилизованном» - 21-й.
«Когда моджахеды-пуштуны стали отступать, многие жители, прихватив скарб, стали спешно отходить вместе с ними в центр города. Мне идти было некуда - это мой родовой дом, построенный руками отца, где я воспитывался мамой вместе с братьями. Идти в горы с маленькими детьми я не мог», - рассказывал Амид Голь. «Поначалу мы всей семьей спрятались в подвале дома и забаррикадировались. Те, пуштуны, которым не удалось скрыться от узбеков, почти все были перебиты. Узбекская молодежь насиловала пуштунских женщин, отрезая на их глазах головы детям и мужьям... узбеки вспарывали кривыми ножами животы беременным, подвешивая их на дыбу.. эти страшные новости мы узнавали, когда спустя некоторое время, моя жена, одетая в чадру, изображая старуху, начала выходить наружу в ночное время и общаться с немногими уцелевшими в резне», - вещал мой собеседник, у которого во время рассказа на глаза несколько раз навертывались слезы.
По мере грустного повествования, я все яснее осознавал тот факт, что для пуштунов даже принять смерть от рук талибов-соплеменников было внутренне легче, чем жить под гнетом «безродных» узбеков. В результате Амид Голь прятался от узбеков в подвале около полугода, куда еду ему приносила жена. Потом ситуация несколько разрядилась, так как моджахеды разных этнических групп официально «замирились» и кровавый произвол поутих. Два года подвального мрака внутренне подготовили Амид Голя к приходу талибов, а потому последующие тяжкие события своей жизни он воспринимал уже почти философски...
В моджахедские времена, описанные Амидом, на юго-востоке Кабула события разворачивались по сходному сценарию. Артиллерия таджикского полевого командира Ахмад-Шаха Масуда, закрепившаяся на горе с телевышкой, утюжила районы Карте-се и Карте-чар и ровняла с землей дворцы Дар уль-Аман и Тадж Бек, где окопались пуштуны из «Исламской партии Афганистана» Гульбеддина Хекматиара. Между огнем противоборствующих сторон оказались хазарейцы, контролировавшие район посольства. Все воевали сразу со всеми строго по национальному признаку - брат за брата, кровь за кровь. Вскоре, уничтожив добрую половину строений в афганской столице, все группировки, некогда входившие в моджахедский «Альянс семи», поделили между собой различные районы мегаполиса, начав «крышевать» торговцев и брать мзду за проезд по подконтрольным им территориям.
Когда на Кабул в 1996 году наступали талибы, упорней всех им противостояли хазарейцы. Один из бывших хазарейских вояк, ныне торгующий овощами на местном рынке, часто рассказывал мне, как талибы в Карте-се играли в футбол скинутыми с вертолетов отрезанными головами хазарейцев и как в отместку братья погибших медленно вбивали длинные гвозди в головы взятым в плен талибам-пуштунам...
«Любовь» афганских таджиков к афганским же узбекам вообще не поддается описанию. До сих пор в северных провинциях Афганистана дуканы и дома, некогда отобранные у таджиков и переданные «указами» генерала Дустума своим «верноподданным», подвергаются нещадному разграблению и уничтожению. Моджахедская война там и не кончалась...
Так что же такое произошло с некогда дружно обитавшими в небогатой, но вполне пригодной для жизни стране людьми, что они, в конце концов, стали играть в футбол головами бывших соседей по дому, а спортивные стадионы использовать исключительно для массовых и почти ритуальных убийств? Для того, чтобы это осмыслить, нужно пожить с ними бок о бок не один год, поделить с ними хлеб и вместе же повоевать в составе одной из противоборствующих группировок. Все это мне в жизни сделать «посчастливилось». Я вынес для себя главное: основной причиной братоубийственных конфликтов являются идеологические догмы и религиозный фанатизм. Любая революция под самыми красивыми лозунгами равенства и братства приносит в конечном итоге лишь разруху, а проповеди фанатиков - массовую гибель людей.
Иногда, когда мне хочется пофантазировать, в голову приходят странные и безбожные мысли о том, что если бы Господь вдруг сделал меня монархом какого-нибудь восточного государства, я бы незамедлительно запретил в нем деятельность всех без исключения политических партий, резко ограничив при этом роль и влияние духовенства. Любые попытки сопротивления я бы подавлял огнем и мечом, причем незамедлительно и жестко. Хафизулла Амин, Саддам Хуссейн и подобные им диктаторы многим показались бы просто «святыми», но, видимо, именно поэтому я и не монарх. Восточным государством можно управлять только с помощью великой силы оружия при наличии столь же великой любви к своему народу. Нехватка одного из этих двух компонентов обычно приводит к краху режимов. Но если бы всеми государствами управляли мудрые правители, войны бы закончились, и планета Земля давно погибла бы от перенаселения... -0-

Грешнов Андрей Борисович

БРАТЬЯ-2

БРАТЬЯ-2