Art Of War - Военно-исторический литературный портал

На склоне горы, под кронами сосен блестел куполами на солнце Храм Христа Спасителя. Улица, извиваясь, поднималась в гору, и он шел вперед, стараясь не выпускать Храм из виду. Он давно уже хотел один подняться туда. И вот, наконец, утром, избавившись от сопровождающих, отправился вверх. Несмотря на довольно крутой и длительный подъем идти было легко. Свежий ветерок приятно обдувал лицо.
Справа, на повороте, осталась вилла Александра II, дома отступали, и скоро дорога втекла в лес. Был полдень рабочего дня и ни автомобили, ни прохожие, на счастье, не помешали возникшему странному, мистическому ощущению на подходе к Храму.

Справа от парковки, если пройти немного по аллее между соснами находится старое русское кладбище. Он свернул сначала к нему, но ворота оказались закрыты. Внутри никого живых не было.
Теперь, от паркинга немного влево выходишь к Храму - купола не видны за кронами сосен. Вокруг люди. Открыто. У входа человек - берет плату - 2 марки. Он заговаривает с привратником по-русски, и тот пропускает бесплатно. Две пожилые американки, фигуры довольно типичные для любой европейской достопримечательности, рассматривают расписанные стены, иконы... Внутри не так много места - подарок императора, сильно уменьшенная копия того, что было разрушено в Москве. Взгляд сам уходит под купола - кажется и воздух внутри уплывает ввысь. Американки, помяукав в тишине, вскорости пропали. Когда и он думал уже уходить привратник сам завел разговор. Дубин набрался смелости и спросил, как пройти на кладбище. Хотелось побродить там, продлить то состояние души, которое он здесь обрел.
После минутного раздумья:
- Вот ключ. Только закройся изнутри, никого не пускай - эти люди тут...

Дубин почувствовал гордость за то, что он русский, крайне редкое чувство за границей - чаще чувствуешь себя советским, у которых собственная гордость осталась где-то в истории. Но тут же он устыдился неуместности своего чувства - граница между гордостью и гордыней порой так зыбка...
- Позже здесь будет женщина, немка, отдашь ключ ей.

Поблагодарив привратника за разрешение, и пуще за доверие, он отправился к ограде. От ворот, хотя не ворот, а скорее калитки, широкая центральная аллея поднималась ступеньками вверх и расходилась ручейками узких дорожек вдоль могил. Сразу бросалась в глаза усыпальница графини Воронцовой-Дашковой с крупной пьеттой, писанной на золоте.

Он свернул на одну из дорожек, не выбирая, и дойдя до края, обошел погост по периметру. Кладбище оказалось невелико. За последней могилой вдоль ограды росли клены и под ними скрывались одинокие каменные кресты без имен и дат, как бы забытые, но именно их вид дал ощущение какой-то окончательной гармонии. Земли и космоса, жизни и смерти, духа и плоти. Необъяснимое чувство. Необъяснимое. Забытое. Но, уже бывшее. Однажды в детстве; и тогда, лет шесть назад, октябрьским вечером. Да, кажется, было и тогда. Внезапно, необъяснимо появившееся из чёрного афганского неба, из Млечного Пути, пролегавшего по небу дорогой, чувство, давшее на мгновение непостижимое знание, и ушедшее...
Тогда оно оставило надежду. А что сейчас? Может это напоминание? Может, стоит уходящие воспоминания всё-таки попробовать вылить на бумагу, как хотел уже, но не взялся. Не особо много их уже и осталось, воспоминаний этих, так куски, обрывки, эпизоды...

Голоса за воротами заставили очнуться. Пора. Пора возвращаться. Минуло более двух часов и уже смеркалось. Какие-то немцы дёргали за ручку калитки, пытаясь войти на кладбище. Он поспешил к ним предупредить, что входить посторонним нельзя, но они пропали и сами. Побродив еще немного, Дубин закрыл замок снаружи, и вернулся к церкви, где отдал ключ женщине. Спускаться в город он решил по другой дороге, скорее лесной тропинке, которая вывела его к большому железному Кресту - памятнику солдатам, погибшим в Первую Мировую. Внизу открывался великолепный вид на Виcбаден в лучах заходящего солнца.
На Кресте была какая-то надпись, в темноте, по-немецки не разобрать.
Про Бога, явно.
Крест под соснами казался заброшенным. Но заброшен он был по-немецки - за ним ненавязчиво ухаживали.

Где тот Крест в России. Погибшим. В Первой Мировой.

Надо. Наверное, надо написать хоть что-то и о той войне. О погибших, умерших, живых, про других, про себя. Чтоб не забыть, себя не потерять.
Пора в город, совсем замечтался.
Попробую?

Бабкин Дмитрий Борисович

Вступление: WIESBADEN, 1989 г.