Бабкин Дмитрий БорисовичЭпизод 29-й: Я НЕ ВРАЛОбсуждение произведений Дубин, и один спецназовец из Джелалабада, возвращались после тифа из Инфекции в свои части. Спецназовец, соответственно, в Джелалабад, Дубин в Гардез и, потом в свой Баракибарак, провинция Логар, с колонной. Добираться обоим предстояло на вертушках, поэтому шли на сборный пункт кабульского аэродрома. Там расстояние от Инфекции было невелико - километров 7 - 8, правда, когда Дубина с тифом привезли туда, и отправили пешком в ту же Инфекцию, он в неё дошел, но как не умер, удивлялся потом долго. Медсестру по кличке БТР он тогда долго убеждал, уже лёжа в постели в модуле, что умирает, пока она, гадина, не дала димедрол, и он не упал в забвении на сутки. Медсестра оказалась хорошим человеком, потом, но тогда он думал, что ангел смерти может выглядеть и так. Грузно. Дошли до сберпункта на аэродроме, а у Дубина всю дорогу вызывала странное ощущение форма спецназовца: полуботинки, штаны - х/б и парадная рубашка с короткими рукавами, ну, и панама, соответственно. Не по Уставу, понимаешь. Но Дубину-то этот Устав по-х..: Так подумалось: хорошая форма для жары. Зарегистрировались на свои вертолеты, в ожидании разложили еду. Но тут из марева жары на сберпункт входит группа высших офицеров - полковников и полуполковников. Человек тридцать. Инспекция, ... мать. Главный полковник этой стаи видит приятеля Дубина, звали его Лёхой - в парадной рубашке с обрезанными рукавами, и бросается на него аки лев! Срывает с него рубашку и в исступлении рвет об колючую проволоку, окружающую сберпункт. И кричит: "Гауптвахта! Это что! Кто позволил!" И прочее, нецензурно больше. Леха, заикаясь, пытается объяснять: - Я из батальона спецназа в Джелалабаде, это самое жаркое место в Афгане, поэтому наш комбат разрешил такую форму для нас и утвердил это в Штабе Армии. Попал в таком виде в Кабул прямо с боевых, по болезни… - Молчать! Расстреляю!!! И прочее: "Я Начвещь Армии! Какой, на..., комбат, на...! Это Советская Армия. Или что!!!" Леха: "Товарищ полковник! Так что мне делать? Без одежды". Начвещь: "Вон грузится самолет с использованным обмундированием. Иди туда и скажи, что Начвещь Армии распорядился, чтобы тебя одели". Страсти утихли, и как комиссия исчезла, Дубин не заметил. Начвещь растворился в мареве, откуда и возник. Появились вертушки. Из Джелалабада. Вертушки привезли Груз. Груз 200. Их долго выгружали. Салоны были все в крови. Трупы солдат уже полуразложились. Они лежали в жаре более трех суток, пока подоспела подмога. Это была засада, которая попала в засаду сама. У первого выгруженного трупа весь ливер был наружу. Живот был распорот и кишки… И запах говядины. Жара. Стало плохо. В жаре. Дубину приходилось выносить раненных, сам чуть не был убит, и эти пули. Пули свистят, пули. Экая мразь. И артобстрел. Своих... Эти трупы были одеты как Леха. Он говорит: - Это наши молодые. И черпаки. Я их узнаю. Видишь: они в таких же рубашках. Я не врал. © ArtOfWar, 2007 Все права защищены.
|